Воины Света. Тайна Кранга - [10]

Лизендир откинулась в кресле, лицо ее стало лукавым, и она посмотрела на Хана таким взглядом, что он потерял контроль над собой. Она в одно мгновение стала прекрасной в мягком свете звезд и экрана. Хан не мог преодолеть желания заключить в объятия стройное гибкое тело, различимое под свободной одеждой.

Она заговорила мягким голосом, какого он никогда не слышал от нее и который удивительно сочетался с ее лицом, обещавшим таинства любви, с широким чувственным ртом.

— Я ощущаю то же, что и ты… Но это пугает меня. Физически мы совместимы с тобой, но говорят, что не следует заниматься любовью с людьми. И это правильно, так как леры гораздо более сексуальны, чем вы, и им нужно гораздо больше. Но все же ты мужчина, и довольно привлекательный, несмотря на твою волосатость.

Она коротко рассмеялась, затем посерьезнела. После долгой паузы она сказала:

— Тебе не следует касаться меня. Мы, леры, очень сексуальны, а я к тому же была долго без мужчины, и во мне очень сильное желание. Поэтому мы с тобой не должны делать этого, Хан.

Она встала и отвернулась.

— Теперь твоя очередь дежурить. Я сделаю упражнения и лягу спать.

Она пошла к двери.

Хан сказал:

— Но ты так и не сказала мне, что означает твое имя.

Она удивленно оглянулась.

— Сам не знаешь, о чем спрашиваешь. Но это не тайна. Оно означает «бархатная ночь». Лизендир — это мягкое ночное небо, чистое, как будто над планетой нет воздуха, на котором сквозь легкие прозрачные облака просвечивают звезды. Обычно такое небо мы видим зимой.

Хан пожал плечами.

— Это некоторый прогресс. Теперь мы знаем друг друга немного лучше.

Лизендир смотрела на него с непроницаемым видом, затем она сделала жест отрицания.

— Никакого прогресса. Только небольшое изменение.

И она исчезла за дверью.

III

Нет ни одной доктрины, теории, концепции, идеи, которая не обладала бы способностью завладевать умами.

Комментарии Четырнадцати Мудрецов.

Т. 1. Гл. 3. Сантрев 15.

Остаток путешествия до Челседона прошел во взаимном молчании. Но все же между ними оставалось что-то незаконченное, нерешенное, что при других обстоятельствах не составляло бы никакой проблемы.

Хан, несколько обескураженный своей реакцией на Лизендир, старался сдерживать себя и, как ему казалось, облегчить положение Лизендир. Для этого от отпустил большую бороду. Бороды были редким украшением людей в эту эпоху, только коммерсанты нередко носили их. Сначала борода Хана росла медленно, затем внезапно Стала большой и более темной, чем волосы на голове. Хану чрезвычайно она нравилась, и он проводил много времени, ухаживая за ней.

Лизендир была разочарована, как он и ожидал. Ведь мужчины-леры не имели растительности на лице, как, впрочем, и на теле. Хана чрезвычайно волновала мысль об этом, так как он предполагал, что Лизендир тоже не имела волос на теле. Вероятно, заниматься любовью с нею — все равно, что с ребенком. Но когда он видел ее умные, всепонимающие глаза, мягкие женственные движения, он тут же отбрасывал эту мысль.

В свою очередь, Лизендир старалась говорить с ним только о деле, не касаясь скользкой темы. Однако для нее это было состоянием кролика, который притворяется, что не любит капусту. Она раньше никогда не подавляла своих желаний и теперь поняла, что это — великолепное упражнение для самоконтроля.

Чтобы скоротать время, Хан учил ее управлять кораблем. Это было необходимо, так как могла возникнуть ситуация, когда один должен будет управлять кораблем, а другой работать с оружием, которого на борту корабля было много. И он понимал, что она не будет пользоваться оружием — по своим, ему не понятным причинам. Согласно документам их корабль считался вооруженным торговым кораблем. Хан знал, что хотя это допускается законами, вооруженных торговых кораблей в этой части космоса давно не было.

Хан спросил у Лизендир, как ведут войны леры, если не пользуются оружием, не покидающим руки.

— Вам, людям, это может показаться странным. «Испытай войну леров — и станешь пацифистом», — гласит одна из наших пословиц. Разумеется, у нас есть разногласия. Если дело доходит до войны, мы от нее не уклоняемся, однако поводов для войн у нас совсем немного. Мы не воюем из-за территории, из-за религии или политики. И когда приходится воевать, мы берем ножи, мечи, щиты, булавы и деремся с врагом. Когда битва кончается, сражающиеся расходятся, победитель получает то, что хотел, а проигравшие подчиняются. Леры — вовсе не пацифисты, нельзя сказать, что они не агрессивны. У нас нередки уличные драки, но при этом никогда не применяется оружие, покидающее руку, каким бы жарким ни было сражение. А тот, кто осмелится на это, будет линчеван своими же сторонниками. Это самая страшная кара в обществе леров. Кроме того, они вовсе не были беззащитны в межпланетных войнах, наказывали тех, кто осмеливался выступить против них с оружием. Леры сами не применяли в войнах оружия, действующего на расстоянии, но создали систему, вызывающую взрывы на солнце. Корабли противника разрывались на части. Если же какой-нибудь корабль оказывался на планете, врагов встречала целая армия защитников, смелых, бесстрашных, не знающих пощады.