Воины Солнца и Грома - [96]

— Обложили, — тихо, со спокойной безнадежностью произнес рябой мужик с жидкой бороденкой.

— И захотите, так не уйдете, воины Даждьбожьи! — раздался злорадный голос Сарматки. — Славная жертва будет Семерым! А вас, мужики, можем и пропустить. Родичи вы мне, как-никак. Идите, пока я добрая.

— А пошла ты!.. — длинно и зло выматерился белобрысый.

— Пропустишь, как же, — покачал головой рябой. — Растащат бесы наши косточки по лесу. И-эх-х! Царь Ардагаст, веди нас в бой! Умрем за тебя!

— Верно! Пропадать, так в бою, как мужам пристало!

А у Хилиарха, сына Хилонида, на душе стало удивительно легко и спокойно. Тут, в скифских дебрях, не нужно хитрить и унижаться. Бессильны здесь серебряные кружки с профилем кесаря, бесполезны папирусы с доносами и долговые расписки. Ахилл, воистину ты бессмертный владыка Скифии!

— Ты, златокудрый, Колаксай-скиф, я — твой воин!

Ярко вспыхнул костер и осветил лицо Ардагаста.

— Вышата, Милана! С упырями буду биться я с женой и дружинниками. Ваше оружие — чары. А вы, древляне, глядите в оба: прорвется какой нечистый через круг — в дубины его, в рогатины!

— Бесов материть — не грех, — подмигнул волхв белобрысому. — Не Мать Сыру Землю обидите, а Ягу-Бабу, всех чертей мать.

Царевич ударил рукоятью меча в плиту.

— Семеро Упырей! Я, Ардагаст, потомок сколотских царей, царевич росов, пришел к вам за Огненной Чашей Колаксая! Вызываю вас на смертный бой!

Сигвульф одной рукой отвалил плиту. За ней показались небольшие сени и вторая плита-дверь. Перед ней лежал, скорчившись, косматый и бородатый человек, прикрытый лишь потертой шкурой на чреслах. Гот пнул его ногой.

— Вставай, пес, и зови своего хозяина!

Лежавший вздрогнул и медленно поднялся. Мускулистое тело, белое, как у покойника, — и налитое кровью, заросшее черным волосом лицо. Крепкая рука сжимала короткое копье с каменным наконечником. Упырь злобно ощерился, блеснул длинными белыми клыками, но, заметив тусклый блеск серебра на клинках, попятился и не спеша отодвинул каменную дверь. Пламя костра еле осветило тесное подземелье со стенами из грубо отесанных плит и глиняным полом, выкрашенным красной охрой, словно залитым кровью. Против входа сидел, привалившись к стене, человек с длинными, отливающими красной медью волосами. Широкие плечи скрывал плащ из медвежьей шкуры, сколотый костяной булавкой. На мощной волосатой груди желтело ожерелье из клыков кабана. Могучие руки лежали на рукояти кремневого топора. За поясом с резной костяной пряжкой торчал каменный кинжал. Штаны черной кожи были заправлены в красные сапоги.

Вокруг вождя, скорчившись, лежали еще пятеро: по бокам его — две женщины в белых полотняных платьях и янтарных ожерельях, в ногах — двое юношей и мужчина в безрукавках из волчьих шкур и кожаных штанах, с каменными топорами в руках.

Хилиарх возбужденно шепнул: «Перебьем их по одному на выходе!» Ардагаст только укоризненно покачал головой. Пятеро воинов стали в ряд: Ларишка и Неждан по левую руку от царевича, Сигвульф и грек — по правую.

«Может быть, упыри давно мертвы?» — мелькнула робкая мысль у эллина. В Египте ему приходилось грабить склепы с мумиями. Обтянутые потемневшей кожей скелеты выглядели страшнее этих белых краснолицых трупов… Но веки Медноволосого уже поднялись, глаза зажглись волчьим огнем, алые губы раздвинулись, и низкий хриплый голос произнес несколько слов на забытом языке. Пять скорченных тел медленно начали распрямляться. Мускулистая рука вождя подняла топор, и синие огненные змейки вспыхнули на сером кремне. Горбясь под низким каменным потолком, встали упыри вокруг своего предводителя. Вот и он поднялся, первым шагнул наружу, выпрямился… Да, ростом проклятый вождь не уступал Сигвульфу.

Сжимая в руках каменное оружие, пылающее синим мертвенным огнем, пять упырей встали против пяти воинов. Медноволосый взмахнул топором над головой и издал протяжный волчий вой — боевой клич лесовиков. Чаща отозвалась оглушительным ревом, свистом, завыванием. Внезапно налетевший ветер зашумел в ветвях, закачал деревья. Сигвульф ободряюще хлопнул грека по плечу и… громко, раскатисто захохотал. Прав Вышата: ради такого боя стоило забраться на край света! Ардагаст поднял меч.

— Светлые боги с нами! Слава!

Мелькнуло в воздухе копье, посланное рукой раба — и упало, отбитое на лету мечом Неждана. Неуклюжим медведем косматый упырь двинулся на юношу, рыча по-звериному, но тот с усмешкой всадил клинок по самую рукоять в грудь врага. В следующий миг словно стальные клещи сомкнулись на обоих запястьях Неждана и отвели назад его руки. Пальцы на рукояти сами собой раздались. Видно, клинок не задел сердца упыря. А тот уже с довольным хохотом повалил юношу наземь, потянулся клыками к шее… Нездешний могильный холод лился из глаз упыря, отнимал силы, убивал волю. И такой же холод шел от тела живого мертвеца, обжигал кожу сквозь рубаху. Рядом Ларишка отчаянно отбивалась кривым мечом от топора и кинжала молодого упыря, а две упырицы с ножами в руках уже обходили сражавшихся сбоку. Вдруг противник тохарки отскочил назад и метнул топор ей в грудь. Синяя вспышка охватила на миг кольчугу, и воительница с криком упала.