Воины Солнца и Грома - [24]

Князь и два царевича зачарованно глядели, как богиня тихо и плавно восходит на вершину кургана. Вот она подошла к черному великану, он обнял ее — словно пламя слилось с черным дымом погребального костра, — и они оба исчезли, будто утонули в черной насыпи. Только тогда погасла золотистая стена на валу.

— Я не знал, что Ацырухс в эту ночь уходит в подземный мир, — тихо произнес Инисмей.

— Зато мы, венеды, знаем. А еще знаем, что весной она вернется — Даждьбог ее оттуда вызволит, — сказал Ардагаст.

Почувствовав на плече чужую руку, Инисмей обернулся. Рядом стоял царь Агар в усыпанной золотом одежде.

— Давай сюда мой меч. Думаешь, я его сармату подарю? Просто хотел узнать, не перевелись ли в степи воины Грома.

— Ну и как? — смело взглянул ему в глаза сын Фарзоя.

— Собаку зарубить можешь, вайюга тоже, хоть и не настоящего. Для сармата и это хорошо.

— Я и колдуна победил.

— Да? — прищурился Агар. — А где он?

Инисмей удивленно глянул вниз. Обугленного тела Валента… не было. А на пальцах мертвого Заха-рии уже не светились самоцветами перстни. Агар расхохотался в густую бороду, а Мгер с досадой взмахнул кулаком:

— Вай, позор на наши головы! Он же нам вместо своего трупа морок подсунул, а сам спрятался. Да еще и за нашими спинами поснимал перстни с рук своего учителя. Не иначе, те самые семь. Вай, натворят же они зла в этом мире!

— Так догоним его! — азартно крикнул Инисмей.

— А ну, тихо! Дай посмотрю, где он. Мгер напряг духовное зрение.

— Нигде не видно. Значит, в курган спрятался, к своему богу. Ладно, пошли. В другой раз умнее будем.

— И такие вот простофили и хвастуны будут лезть в великие цари, рваться к золотым дарам Колаксая, — проворчал Агар, вкладывая меч в золотые ножны. — Хотя… вы еще мальчишки. Посмотрим, что из вас вырастет. Может, и не измельчал народ в степи, а?

Он добродушно ухмыльнулся, прощально взмахнул рукой, с которой свисала обвитая золотой лентой плеть, и поехал шагом к своему кургану.

Вскоре все собрались у костра на Золотом кургане. Стратоник, радостно возбужденный, потирал руки:

— Вот это был опыт, клянусь Афиной! Притом удачный — только не для тех двоих. Теперь сяду за книгу «Об опасности смешения белой магии с черной».

— И такой вот Захария еще учил, что ему подобные вознесутся к Богу, который есть Огонь и Свет. В Шеоле ему место! — сказал Элеазар.

— Там он и попал-таки в огонь, — кивнул Вышата. — По-нашему, в родство огненное. Род, величайший бог, властен над огнем земным, небесным и подземным. Он из богов самый добрый и справедливый.

— Род — это наш Зевс? — спросил Рескупорид.

— Да. А скифы его зовут Папай, персы и армяне — Ормазд, евреи — Яхве… Он создал мир, а править им поставил молодых богов. Сам же без нужды не вмешивается. Вот и находятся такие, что думают, будто ему до земли вовсе дела нет и можно здесь в нечистых делах помощи искать хоть у молодых богов, хоть у бесов.

— Но если Яхве и есть Бог, как же Захария вызывал демонов именем Яхве?

— Злые молитвы, царевич, хоть кому молись, слышит один Чернобог. Аид, по-вашему. Вы, греки, ему храмов не ставите, не молитесь, и правильно делаете.

Снизу послышался стук копыт. Не меньше полусотни всадников подъехали к подножию кургана. Одни держали наготове натянутые луки, другие с мечами наголо взобрались на каменную стену и вал. Но лишь двое поднялись на вершину. Оба были богато одеты на сарматский лад. Первый — весь в красном, с черной бородой и хитроватым курносым лицом. Один пояс стягивал его кафтан, на другом висел меч в красных ножнах, отделанных золотом, и оба пояса сверкали золотыми пряжками с бирюзой. На шее блестела золотая гривна с конскими головками на концах. У второго, одетого в темно-синее, из золота были лишь перстни, скреплявшая плащ фибула с эмалью и лента, стягивавшая длинные светлые волосы. Этими волнистыми волосами и лицом он походил на Реса, только лицо было не гордое, а какое-то тихое и неприметное, хотя и не безвольное. У его пояса висели кривой греческий меч-махайра и акинак.

— Кто вы такие и чем тут занимаетесь? Чародейством? — тихо, но властно произнес второй.

— Чародейством, ибо только им могли сегодня спасти твое царство: мы — эллин, иудей, венед и армянин, — спокойно ответил Стратоник.

— Мое царство? Где мой сын Рескупорид?

— Я здесь, отец.

Рее поднялся и шагнул навстречу отцу, но вдруг зашатался. Котис бережно удержал его за плечи и с тревогой взглянул в лицо:

— Что они с тобой делали, эти некроманты? На этого писаку Стратоника мне уже доносили…

— Ни один некромант на этот курган не сунется. Они колдовали там, на Черном кургане, — сказал Стратоник с тем же философским спокойствием. — И вселили в твоего наследника демона, которого мы изгнали. Пусть твой сын еще полежит у священного костра, это лучшее средство. Потом они пытались разрушить твою столицу…

— А мы с Ардагастом, царевичем росов, убили одного колдуна, а другого прогнали, — гордо произнес Инисмей. — Вели его схватить, царь Котис, это Клавдий Валент, то есть Левий, сын Гиркана.

— На этого благородного иудея тебе, царь, никто не доносил? — ироническим тоном осведомился Элеазар.

Одетый в красное Фарзой хлопнул сына по плечу и с торжествующей улыбкой сказал Котису: