Воины снегов - [2]

— А демон высунет клешню, схватит тебя за ногу, утащит в воду и будет там есть — по кусочкам.

— Не боюсь! Я с тобой никого не боюсь!

— Тогда пошли.

Они стояли на краю галечного пляжа — там, где кончается тропа, ведущая наверх, к посёлку. Они стояли и смотрели, как два человекоподобных существа ходят вдоль кромки прибоя, собирают и стаскивают в кучу предметы, выброшенные волнами. Вода отступала, и подарков было довольно много.

— А почему они живые, деда? — спросила Луноликая. — Разве так бывает?

— Как видишь, — пожал плечами Гуэркен. — Наверное, море отказалось от них. Или они сбежали от него самовольно.

— Смотри, смотри, у них лица заросли волосами! И одежда такая...

— Думаешь, это одежда? А может быть, они такими рождаются.

— Никогда не видела духов так близко!

— Какие твои годы! Если научишься хорошо камлать, они будут стаями слетаться на твой зов.

Один из человекоподобных заметил наблюдателей и указал на них другому. Будь эти существа людьми, они приблизились бы и поприветствовали тех, кто был здесь раньше. Или показали бы, что собираются с ними сражаться. Демоны же поступили иначе — они стали кричать и махать руками, требуя, чтобы старик и девочка подошли к ним.

— Не ходи, деда, — сказала Луноликая. — По-моему, они злые.

— Они слабые, — улыбнулся Гуэркен. — Как они смогут причинить мне вред?

Величественно и медленно — как подобает хозяину байдары и главе «переднего» дома — Гуэркен направился к пришельцам. Остановился в нескольких шагах, опёрся о древко копья и принялся их рассматривать — без страха и особого интереса. Эти двое являли собой довольно жалкое зрелище, однако, кажется, были о себе другого мнения.

Они начали издавать громкие звуки, обращаясь к местному жителю. Назвать это речью было никак нельзя. По интонациям же чувствовалось, что демоны о чём-то спрашивают и требуют ответа. Гуэркен снисходительно усмехнулся их жалким потугам и не раскрыл рта. Эта усмешка странно подействовала на демонов — они стали кричать ещё громче. Теперь они не спрашивали, а только требовали чего-то и грозили. Старик покачал головой, удивляясь такой наглости и бесцеремонности. Он уже хотел повернуться и уйти, но увидел, что один из демонов замахнулся на него длинной палкой, которую держал в руках.

Уже два года не выходил Гуэркен летом в море. И вовсе не потому, что стал дряхлым стариком — в зимней охоте ему по-прежнему не было равных. Просто он решил, что пора подружить с байдарой среднего внука своего двоюродного брата, а экипаж промыслового судна должен состоять из восьми человек — не больше. За свою долгую жизнь глава «переднего» дома участвовал во многих набегах и немало чужих набегов отбил вместе с друзьями и родственниками. При этом он всегда был «лёгким» — сражался без доспехов и гордился тем, что не получает ран (а полученные скрывал). Он давно не тренировался, но тела таучинов никогда не забывают приобретённых навыков.

Старик сделал шаг назад и чуть пригнулся — как бы поднырнул под чужое оружие. А потом...

Того, который был безоружен, он коротко кольнул в горло. У второго сначала выбил из рук палку — хотел посмотреть, что тот станет делать после этого. Демон вновь поступил не по-человечески — не попросил смерти, как подобает мужчине, а захотел убежать. Гуэркен еле успел дотянуться копьём до его ног и сделать так, чтобы он запнулся и упал. Охотник не стал убивать лежачего — он хотел доставить удовольствие внучке. Поэтому он позволил противнику вскочить на ноги и лишь тогда нанёс удар.

— Какие они страшные, — сказала девочка, помогая деду стаскивать трупы в воду. — Вдруг такой ночью придёт!

— Не ешь много жира перед сном — будешь видеть лёгкие сны, — посоветовал Гуэркен. — Они не придут, потому что убиты моим волшебным копьём.

— Да, я видела! Первый удар называется «клюв гагары», а второй — «мах крыла чайки».

— Правильно! Умница ты у меня! Пойдём теперь посмотрим, от чего ещё отказалось море — вдруг найдётся что-то полезное.

Дед и внучка пробрели вдоль кромки прибоя, привычно поворачиваясь боком к ветру — он был бессилен против их меховых одежд. Примерно через полсотни метров пляж сузился, скалы подступили ближе к воде. Возле них здесь лежал толстенный ствол дерева, выброшенный когда-то штормом.

— Ой, смотри, что я нашла! — вскрикнула Луноликая и подняла маленький, тускло блеснувший предмет на тонкой верёвочке. — Это украшение или амулет?

Гуэркен принял находку в свою заскорузлую ладонь и покачал головой:

— Трудно сказать... Спроси у бабушки, не повредит ли он тебе. Знаешь, я тоже кое-что нашёл!

— Где? Здесь же больше ничего нет!

— Это потому, что у тебя глаза смотрят не в ту сторону. А ты глянь вон туда — где дерево!

После крушения Никитку, конечно, не взяли в лодку — просто спихнули в воду. Он, однако, сумел повиснуть на борту и потом, когда стало не до него, всё-таки забрался внутрь. Только счастье оказалось недолгим — близ берега в воде оказались все. В отличие от большинства взрослых, мальчишка умел плавать и к тому же, пока висел за бортом, остался без обувки и без порток — они просто соскользнули с его тощей задницы. Это, наверное, помогло, но не сильно. Его ударило волной о камни сначала боком, а потом головой. Очнулся он уже на суше и долго блевал противной солёной водой, которая так и не успела согреться в его животе. Потом он увидел двух уцелевших промышленников и уполз за бревно — ничего хорошего от них он не ждал. Так и лежал там, стуча зубами от холода, не зная сам, чего больше хочет — поскорей умереть или согреться.