Воины Рассвета - [9]

Своих предков Хан знал только до прадеда, который неизвестно откуда прибыл в Бумтаун и стал коммерсантом. Кажется, что он прибыл с Терсинга. Но где его предки жили до этого, Хан не имел понятия. Впрочем, какая разница?

Хан смотрел на Лизендир и понимал, что, хорошо узнав девушку, он сможет предугадать поведение любого лера. Конечно, леры, как и люди, отличаются друг от друга, но в гораздо меньшей степени. Спектр характеров людей гораздо шире, чем у леров.

Еще одним барьером, препятствующим взаимоотношениям Хана и Лизендир, была религия. Он описал религиозные воззрения людей, надеясь узнать что-нибудь о религии леров. Правящий класс в человеческом обществе всегда более или менее терпимо относился к религии, которая в данный момент занимала умы людей. Религия была как бы константой в человеческих отношениях со времен Гильгамеша. Правда, религия, как и само человеческое общество, менялась со временем.

О религии леров — или ее отсутствии — люди почти ничего не знали. Правда, время от времени появлялись труды о предположительных верованиях леров, но более тщательное изучение их указывало, что представленные теории в большей степени характеризуют воззрения авторов, чем истинное положение вещей. Хан не смог ничего узнать и от Лизендир, которая искусно уклонялась от обсуждения этого вопроса. Единственное, что он выяснил, — это почти религиозное отвращение к оружию, действующему на расстоянии. Вроде пистолета, который они нашли в квартире Ефрема. Хан вспомнил, с каким нежеланием она держала его в руках, а когда Хан захотел взять его с собой, она только пожала плечами, явно не желая иметь с пистолетом ничего общего. Она сказала:

— Ни один лер не может касаться нечистой вещи. И особенно Карен.

При этом она сделала любопытный знак левой рукой — видимо, аналогичный тому, какой делали люди при упоминании дьявола. И это было все, что смог узнать Хан.

После этого разговор перешел на сексуальные темы. Хан вовсе не хотел касаться их, но это оказалось неизбежным. Напряжение между ними росло, и источник его был очевиден. Хан не был новичком в этом деле, и он вовсе не стыдился того, чем занимался, но говорить об этом… Однако девушка с большим оживлением обсуждала свою жизнь со всеми подробностями.

Сначала они просто обменивались невинными историями, но становилось все яснее и яснее, что они во многом отличаются друг от друга.

— Я удивляюсь тому, что вы, люди, ждете так долго. У нас все наоборот. Я расскажу тебе, как было со мной, но не для того, чтобы удовлетворить твое любопытство, а для того, чтобы кое-что прояснить для себя. Видишь ли, по нашим понятиям, я слишком задержалась в сексуальном развитии. Дети у нас совершенно свободны, они могут желать, чего хотят, и ни в чем не знают запрета. В хорошую погоду мы все ходим голые. И всегда можно увидеть голых юношей и девушек, играющих в любовь на песчаном пляже. И никого это не интересует. Но приходит время, и тебе самому хочется попробовать этого.

Она замолчала, как бы пробуя на вкус свои воспоминания, и слабо улыбнулась.

— Как я сказала, я несколько задержалась. Все мои друзья буквально упивались своими новыми ощущениями, которые они получали от своих подруг. Но я еще не могла понять их. Однажды мы купались в море. Было очень жарко. И один мальчик, Фитгвин, очень красивый, взял меня за руку и повел на пляж. Я чувствовала себя очень странно. Я видела, что он тоже был не таким, каким я видела его всегда. Но я только ждала.

Он сказал: "Лизенди, давай делать любовь вместе". Впервые меня назвали любовным именем. Ведь до этого мы пользовались только первым слогом имени. Я сказала, что я не умею. Он ответил, что покажет. Мы поцеловались, и легли на теплый песок. Некоторые смотрели на нас, некоторые нет. В этом не было ничего интересного. Всего лишь двое, которые занимались любовью. Но для меня это было совершенно новым ощущением. Я не могла понять, как жила до этого, не зная столь сладостных ощущений. И я, конечно, любила Фитгвина.

Потом я хотела рассказать о своих ощущениях. Но кому? Мои друзья посмеются надо мной, ведь они давно знают это. Тогда мне было уже десять лет, а они начинали лет с девяти. Поэтому я рассказала матери. Та была счастлива. Ее очень беспокоило мое позднее развитие. Но я быстро научилась. Сначала это была просто игра, забава. Затем ты влюбляешься, раз за разом. Это чудесно, это прекрасно, это как сон.

Вендьор был моим последним любовником. Мы долго жили вместе и надеялись, что сможем остаться вместе навсегда. Правда, и у меня, и у него были и другие любовные связи, и мы не скрывали их друг от друга. Ведь когда мы будем взрослыми, мы не должны ревновать — в иосе не может быть места ревности. Нужно научиться преодолевать ее в юности.

Школа была закончена, Вендьор уехал домой, где его ожидали. Я сначала ждала его, но время шло, и мои иллюзии кончились. Я больше никогда не смогла обнять его.

Она глубоко вздохнула.

Хан, в свою очередь, рассказал ей историю своего любовного приключения, когда он думал, что жизнь для него на земле кончилась. Правда, потом были и другие связи, но дальше было легче. Однако он признал, что начал гораздо позже ее, и не смог сравниться с ней количеством связей.