Воины облаков - [109]

Я вспомнила детскую приключенческую книжку, где на крокодила охотились, закапывая на его пути нож остриём вверх. Не знаю насколько это эффективно, но я предложила Руми нарезать колышков, заострить и вкопать по берегу, где прорубили проход сквозь прибрежные заросли к лагерю. Парень сказал, что если и не поможет, то уж хуже не будет. Самим бы только не напороться.

Пушак пришёл часа через два. В тряпке кислотно-зелёная лягуха, с пупырчатым серо-жёлтым пузиком.

Он развёл ещё один костёр у кромки леса и отослал нас. Чаупи-тута завозмущался.

— Хочешь, оставайся, — пожал плечами шаман, — но предупреждаю, зрелище малоапетитное. От яда мышцы расслабляются, начинается недержание мочи и кала. Страшная тошнота и рвота.

— Слушай, ты уйди, — попросил Руми, — мне тоже радости мало, если ты за всем этим наблюдать будешь. Я тебе потом расскажу, что запомню.

— Ладно, — нехотя согласился мальчик, — когда учитель начнёт, мы уйдём.

Руми разделся. Пушак привязал парня за руки и за ноги к стволам двух деревьев. Напротив растянул за четыре лапки лягушку. На её коже начали появляться ядовитые росинки. Шаман взял уголёк из костра и прижёг оба плеча парня, сорвал появившиеся волдыри и палочкой нанёс яд.

Мы пожелали Руми удачи и ушли в лагерь.

Чаупи-тута сидел у костра и заворачивал чищеную рыбу в банановые листья. Из ящерицы, что утром поймал Пушак, Ирина сварила суп с бобами. Похлебала и устроилась спать. Мальчик же не мог заснуть. Ему было жутко интересно, что происходит с Руми. Наступила полночь.

Костёр у леса погас, и Чаупи-тута услышал голоса. Пушак шёл позади. Руми изменился даже внешне. Кроме того, что он был возбуждён и активен, такое у яда последующее действие, его лицо потеряло все черты мягкости и неуверенности. Он выглядел … как ЯГУАР. В нём была сила и спокойная грация. Мальчик даже рот открыл от удивления. Даже он почувствовал его мужскую привлекательность. За спиной закашлялась Ирина. Чаупи-тута обернулся. Она сидела у костра и смотрела на него одобрительно. Как женщина.

Пушак поднял бровь. Ирина рассмеялась.

— Ого! А мальчик-то вырос! — похоже, это была её очередная фразочка из прошлой жизни.

Руми опрокинул на себя щит с водой, которую зачерпнули из реки, чтоб он мог вымыться. Неспешно оделся. Чаупи-тута заметил, что учитель, кажется, испытал укол ревности.

— Я отдохну, — сказал он Руми. — У тебя сейчас прилив сил после яда. Ты ещё сутки не будешь чувствовать ни голода, ни усталости, но лучше всё же поешь, чтоб потом не было сильного спада.

— А ты? — Ирина понимающе улыбалась. Кажется, её заводила эта неожиданная ревность.

— Я не голоден, — шаман, пытался скрыть свои чувства, но только ещё больше показывал их.

— Не выдумывай, ты не ел целый день.

Ирина насыпала полную миску супа, развернула банановый лист с рыбиной. Разложила всё перед ним, как заботливая жена. Опустилась на колени и, не скрываясь, обняла и долго-долго целовала в губы. Чаупи-тута и Руми отвернулись. Мальчик стал ухаживать за другом, делая вид, что этот поцелуй их никак не касается. Ночной ужин не затянулся. Пушак лёг обняв Ирину. Скоро они спали, как два голубка.

Чаупи-тута едва дождался пока Руми доест.

— Ну, — нетерпеливо пихнул он друга, — хватит уже, расскажи, что помнишь. Я сейчас взорвусь от любопытства.

Парень улыбнулся. Постепенно ягуар в нём засыпал, и он снова становился прежним славным Руми.

— Я плохо помню начало. Меня жутко рвало. Прямо кишки выпадали. Потом темнота. И тишина, прямо до звона. А после пришёл зверь. Он попытался напасть. Но я показал ему камень. Теперь и я видел черноту демона внутри. Но я не боялся его не только из-за демона. Он уже нападал наяву, и я не струсил. А тут, хотя страх был внутри, я боролся с ним, понимая, что должен. Что для этого я встретился с ним. А, в конце, сказал то, что пришло ко мне так, как, наверное, приходят знания к тебе. Что мой предок когда-то отобрал его глаз, а теперь в моих силах отобрать его жизнь. Или мы станем равными, или я убью его в бою.

— И что будет дальше? — Чаупи-тута с восторгом уставился на него.

— Он прийдёт и будет со мной. Завтра мы уйдём от реки. Ягуар поведёт нас в Исток, к жертвеннику. Он сказал — три дня пути.

— А когда? — мальчик оглянулся.

— Утром. Ложись спать. Проснёшься, он будет тут.

17 декабря.

Мне сладко спалось под крылышком у Пушака. Так спокойно и безмятежно. Мы проснулись, когда солнце уже давно встало. У меня вообще было чувство выходного дня. Я потянулась и чмокнула спящего шамана. Тот открыл глаза с таким чувством изумления, как-будто удивился, что проснулся не ребёнком.

Чаупи-тута тоже спал. Ну просто сонное царство. Только Руми сидел на бревне и поглаживал между ушей здоровенную голову со шрамом. От этой идилии у меня засосало под ложечкой.

— Ох, ни хрена себе! — вырвалось у меня.

Руми поднял на меня глаза. Он возвращался откуда-то, куда мне хода не было. Шаман молча стоял рядом со мной и инстинктивно прикрывал меня плечом.

Мой эмоциональный всплеск разбудил мальчишку. Я поняла чего не хватало, что дало нам возможность поспать в удовольствие. Обезьяны. Их не было слышно поблизости.

Кошка зевнула во весь рот, показав зубы размером с палец и шершавый розовый язык. Следующее выражение на морде было похоже на ехидную улыбку. Может из-за прикрытого глаза?