Воины облаков - [105]

Он достал из мешка, завёрнутую в тряпицу, глиняную статуэтку.

— Домашний бог, — сказал он с лёгкой улыбкой. — На счастье. Мама сказала, если будет тяжело, разбей его.

Он долго смотрел на фигурку, поставив на ладонь, против огня.

— Разбить? — спросил он у мальчика.

— Не надо, — Чаупи-тута покачал головой, — твоя приёмная мать любила тебя, наверняка, на ней какой-то шаманский наговор, чтоб помочь любимому малышу, который остаётся совсем один. Люди близкую смерть чувствуют.

Руми поднялся, статуэтка, зажатая в ладони, грела руку. Он ещё раз поднял её и посмотрел на фоне огня. Тоненькие стенки просвечивались. На просвет казалось, что внутри человечка маленькое сердце.

Чаупи-тута поднял на друга глаза и замер. Руми увидел как расширяются от страха его глаза и резко обернулся. За его спиной присел для прыжка большой зверь. Весь сжатый, как пружина. Через его левый глаз протянулся страшный шрам. Глаз вытек и глазница стянулась. Оскаленая пасть и отблески костра в бешеных глазах. Всё это в один миг отпечаталось в его мозгу. Инстинктивно Руми швырнул в зверя то, что держал в руке и отпрыгнул в сторону. Фигурка бога ударилась в закрытую глазницу и зверь от неожиданности прыгнул вперёд и угодил лапами в край металлического щита. Щит перевернулся, загремел и горячие угли полетели прямо в морду ягуара.

Тот взвыл и, взрыв задними лапами землю, бросился в лес.

Пушак и Ирина вскочили, но ни один из индейцев не вышел из хижины. А Руми, схватив горящее полено, наклонился и стал искать статуэтку. Шаман и Ирина собирали разорённый костёр и подбрасывали всё новые дрова. пока огонь не разгорелся. Наконец Парень радостно воскликнул и поднял с земли домашнего бога. Кусочек глиняной стенки откололся и в неровном отверстии что-то сверкнуло. Руми поднёс фигурку к глазам и тут же протянул Чаупи-тута. Мальчик взглянул и ахнул. Жёлто-зелёный “навиунга” в семи паучьих лапках оправы. Маленькая копия ключ-Камня.

15 декабря.

Светало. Конечно, после нападения заснуть уже было невозможно. Мы стали собирать лагерь. Нас торопила необходимость как можно быстрее уйти от деревни, так как жители могли решить, что появление ягуара не только наша вина, но и прямая для них угроза. Пушак и Руми понесли вещи к плоту, я убрала следы нашего пребывания на хорошо ухоженой поляне, чтоб не утруждать жителей, которые и так пострадали и, если верить Чаупи-тута, по нашей вине. И тоже пошла по тропе.

Сам мальчик остался собрать дрова, оставшиеся с ночи. Мы с вождём расплатились за них такой ценной вещью, как крючок. А дрова пригодятся. Войдя в заросли, отделяющие деревню от реки, он услышал шорох за спиной. Обернувшись, увидел деревенских, вооружённых и, кажется, настроеных не слишком дружелюбно. Язык знал только Пушак, и мальчик решил, что не стоит даже пытаться завязать в обьяснениях на пальцах. Он ускорил шаг, а отойдя за кусты, побежал. До реки совсем рядом. Чаупи-тута услышал за спиной издевательский смех. И вспомнил один из своих снов. Мальчик думал тогда, что видел шуар. Но что он знал о них в то время? Он и сейчас не отличил бы их от другого племени сельвы. Тогда сон оборвался неожиданно. Заросли поредели. Уже виднелась река. И Пушак, помогающий Ирине зайти на плот. И Руми, стоящий опершись о шест. Что-то почувствовав, Чаупи-тута прыгнул в сторону и дротик только царапнул его плечо.

Он уже бежал по берегу. Действие яда начинало сковывать ноги. Ещё один, более точный выстрел и он мёртв. А скорее всего и все остальные. Толпа индейцев высыпала на берег. Один из деревенских снова поднял пукуну. И тут на него с пронзительным криком упала гарпия. Разорвав когтистой лапой его щеку, ударила двухметровыми крыльями ещё двоих. И снова взмыла вверх.

Чаупи-тута уже сидел на плоту, тяжело дыша. Ступни и ладони пронизывала ледяная тяжесть. Плот выплыл на середину реки и медленно пошёл по течению. Пушак тяжёлым взглядом посмотрел на вождя. Над плотом, громко крича, кружила чёрно-белая птица. Деревенские в ужасе смотрели то на окровавленое лицо стрелявшего, то на плот со страшными чужаками. Все видели, дротик задел мальчишку. Тот, который должен был умереть на месте, не только добежал до плота, но и до сих пор был жив.

Новый поворот реки скрыл плот от глаз индейцев. Только тогда Пушак бросился к своим вещам.

— Не бойся, ты справишься, — казалось он уговаривает не его, а себя. — Постарайся проглотить хоть чуть-чуть.

Шаман почти с усилием разжал зубы мальчика и каплями вливал в него тёмно-красную жидкость.

— Это снимет паралич, расслабит мышцы, не даст тебе задохнуться, а дальше, твой организм должен сам перебороть яд.

Мы уложили малыша и тепло умотали его, чтоб пропотел. Руми разводил огонь, нужен был тёплый настой, чтоб очистить тело от яда. Мальчику нужно много пить и потеть. Я сидела рядом и обтирала крупные капли с его посеревшей кожи. По моим щекам текли слёзы.

— Мы не должны потерять его, такого беззащитного и в то же время сильного, маленького мудреца, самого особенного ребёнка, которого я видела в жизни. Для каждого из нас его жизнь имела свою ценность, но все мы бесконечно любили его.