Воины Крови и Мечты - [115]

— А папа меня оставил.

— Я знаю. В этом не было твоей вины.

— Но как ты мне поможешь? Никто не может мне помочь.

— Все люди чувствуют страх и одиночество, — сказал Лось. — Это просто два лика Смерти. Чулакуа учит преобразовывать чувства в волю. Использовать их и понимать, что каждое из них делает с твоим разумом, твоим телом, твоей энергией, твоей чистотой. А как только ты очистишься, мы сможем выяснить, что беспокоит тебя. Это путь моего народа.

Дэвид смотрел на него.

— По мне, так ты не очень похож на индейца.

— Слишком долго был с белыми, — сказал Лось.

— Я тоже, — сказал Дэвид. Они посмотрели друг на друга и начали хохотать, хохотать, и где-то посреди смеха Дэвид опять начал плакать, только теперь он сам припал к груди Грозового Лося. Маленький, несчастный ребенок, который впервые за долгие месяцы не был одинок.

Обед был хороший и горячий. Свежий хлеб, который Грозовой Лось испек на своей кухне. Огромная миска салата и что-то вроде индейки в остром соусе. После куска яблочного пирога Дэвид осмотрел коллекцию видеозаписей, обнаружил видеоигру «Сега Генезис» и подбил Лося на матч. Они сражались почти до полуночи, Дэвид был охвачен лихорадочным возбуждением. Он разбил Лося в семи играх из десяти, затем сдался от усталости.

Лось ждал этого момента. Он подвел Дэвида к куполу и протянул ему рюкзак.

— Найди себе место, которое покажется твоим, — сказал он.

— Прямо здесь? — спросил Дэвид. — Я буду спать здесь?

— Конечно, — сказал Лось.

Дэвид походил кругами по залу и обессиленно рухнул на маты. Лось усмехнулся и помог ему разложить спальный мешок.

— Сделай мне одолжение, — сказал Лось. — Сходи сначала в ванную. Я не хочу, чтобы тебе понадобилось ночью вылезать из мешка.

Дэвид поплелся в направлении туалета, и, пока он отсутствовал, Лось собрал несколько кожаных мешочков. Когда Дэвид вернулся, Лось усадил его на мат.

Он вновь улыбнулся, но на этот раз улыбка была строгой.

— Ты никуда отсюда не выйдешь ночью? — спросил он.

Дэвид потряс головой.

— Хорошо.

Лось сунул руку в мешок и достал пригоршню белого песка. Он нарисовал им окружность вокруг спального мешка и еще одну окружность вокруг первой. Между ними он выложил круг из красного песка.

Напевая себе под нос что-то неразборчивое, он изобразил несколько маленьких солнц и грубые очертания птицы. Затем взял украшенную перьями трубку, набил ее и зажег. Он стал причудливым образом вращать ее в руках, тихо приговаривая и выдувая дым по направлению сторон света.

К тому времени, как он закончил, Дэвид уже посапывал, свернувшись калачиком в центре песчаных кругов. Тонкие струйки дыма еще колыхались вокруг.

Лось внимательно посмотрел на него, а потом вышел из-под купола на лунный свет. Он достал из кармана керамический фрагмент и вновь вгляделся в него.

— Мимбрино, — задумчиво сказал он и поднял лицо к луне. — Шесть ночей до полнолуния. — Он зажег гвоздичную сигарету, глубоко затянулся, выпустил дым. — Что бы ты сделал на моем месте, дед?

Дэвид был босиком, в сером тренировочном костюме. Они сидели, скрестив ноги, в сухом русле реки. Над ними возвышались утесы. Солнце начинало показываться из-за края скалы, словно желтый глаз, проникающий взором в иную, пустую и бесплодную реальность.

Лось разбудил его до рассвета. Дэвид, обычно способный проспать до полудня, чувствовал себя отдохнувшим и… спокойным. Прошедшая ночь не принесла с собой ни одного сновидения, даже тени сновидения. Он чувствовал себя исцеленным. На старом дребезжащем «шевроле» они долго ехали через горы к этому сухому руслу. Лось расстелил прямо на песке потрепанный соломенный татами и поставил рядом три складных стула.

Грозовой Лось сел на один из стульев рядом с брезентовой дорожной сумкой, набитой оружием для боевых искусств. Дэвид сел на пятки. Лось зажег очередную из бесконечной вереницы гвоздичных сигарет. Он закашлялся и сплюнул в пустую банку из-под джолт-колы.

— Вся штука в обратном подходе. Ты можешь научить тело таким вещам, которые недоступны разуму. Когда ты этого добьешься, то приобретешь контроль над всеми связями между телом и мозгом. Это было хорошо известно нашим старикам, а мы утратили эти знания, став более «просвещенными». Не думаю, что это нас обогатило. Встать, — скомандовал он. — Кувырки.

— Почему кувырки? — удивился Дэвид. — А как насчет ударов и выпадов?

— Все это очень хорошо и полезно, но большинство драк оканчивается на земле. Очень важно, чтобы земля была твоим другом.

Дэвид встал, и Лось указал ему на два складных стула, через сиденья которых был перекинут шест.

— Кувыркнись, — сказал Лось. Он нажал кнопку на большой магнитоле, стоявшей сбоку от него. Ритмическая ударная музыка, сопровождаемая распевами, начала толчками вырываться из хромированных динамиков.

Дэвид разбежался, перелетел через шест, упал на мат и, перекувыркнувшись, вскочил на ноги.

Он развернулся, побежал в обратном направлении, вновь нырнул через шест, упал на мат, перекувыркнулся. Вперед-назад, вперед-назад, вновь и вновь дугой через шест — все это превратилось в какой-то однообразный танец. Маленькое лицо исказилось от напряжения, он кряхтел от натуги каждый раз, как ударялся о мат.