Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн - [46]
К началу летнего сезона 242 г. до н. э. новый флот был закончен и в начале лета вышел в море во главе с новым консулом Гаем Лутацием Катулом. В Карфагене ничего не знали об этих приготовлениях, и когда римский флот появился у берегов Сицилии, для пунийцев это стало полной неожиданностью. Противопоставить ему было нечего, поскольку карфагенская эскадра в тот момент находилась в Карфагене. Воспользовавшись всем этим, Лутаций беспрепятственно захватил гавань Дрепана, взяв сам город в правильную осаду, а также блокировал с моря Лилибей. Понимая, что генеральное морское сражение с пунийцами лишь вопрос времени, римский консул непрерывно тренировал экипажи своих кораблей и в результате добился серьезного повышения уровня их подготовки.
Узнав о появлении нового римского флота, в Карфагене немедленно сформировали свою эскадру, командующим которой назначили Ганнона. В ее задачу входила прежде всего доставка продовольствия и прочих припасов войскам на Эриксе, в результате чего большую ее часть составили тяжело груженные транспортные корабли. Ганнон привел свой флот к Гиере, одному из Эгатских островов, в непосредственной близости от западной оконечности Сицилии. Отсюда он намеревался подойти к Эриксу, разгрузить там корабли, взять на борт лучших из наемников, а также Гамилькара Барку, после чего вступить в бой с римским флотом.
Консул Гай Лутаций полностью разгадал замысел карфагенского флотоводца, тоже усилил экипажи кораблей отборной пехотой и, будучи твердо намерен дать бой, перевел свой флот к острову Эгусе, как раз напротив Лилибея.
Утром 10 марта 241 г. до н. э. погода благоприятствовала карфагенянам. Перед Лутацием встала дилемма: если атаковать вражескую эскадру сейчас, то придется идти против ветра, да еще при сильном волнении. Но в то же время, если выжидать более удобной погоды, пунийские корабли благополучно избавятся от своего груза и будут гораздо маневреннее, их экипажи пополнятся сухопутными бойцами, и, наконец, их поведет в бой уже не Ганнон, а Гамилькар Барка, самый опасный из всех возможных противников. Взвесив все «за» и «против», Гай Лутаций повел свой флот на перехват пунийской эскадры.
Карфагеняне не рассчитывали на сражение и шли под парусами, когда дальнейший путь им преградили построившиеся в боевой порядок римские корабли. Исход последовавшей за этим битвы был предрешен.
Все преимущества были на стороне римлян: их корабли не имели лишнего груза и легче управлялись, а укомплектованы были лучшими гребцами и самыми опытными легионерами. Противостояли им наспех собранные команды из необученных новобранцев – все, чем на тот момент располагал Карфаген, где к тому же не верили в очередное возрождение римского флота.
В итоге римляне потопили пятьдесят и захватили семьдесят пунийских кораблей, при этом в плен попало немногим менее десяти тысяч человек. Остатки карфагенского флота, воспользовавшись попутным ветром, ушли к островку Гиере, а римляне вернулись к Лилибею (Полибий, I, 60; Ливий, Содержание, 19). Ганнон спасся и привел остатки флота в Карфаген, только для того чтобы быть казненным за понесенное поражение.
Условия мира
Битва у Эгатских островов сняла любые вопросы о победителе. Теперь даже самые горячие головы в карфагенском правительстве осознавали, что продолжение войны попросту невозможно, как невозможно ни поддержать сражающихся на Сицилии воинов Гамилькара, ни собрать новую армию или снарядить флот.
Оставалось лишь просить о мире. Неограниченные полномочия для его заключения были переданы Гамилькару Барке, который сразу же направил послов к Гаю Лутацию. Римский консул был рад такой возможности закончить войну, так как и сам отлично понимал, насколько его народ истощен за прошедшие годы.
Выработанные карфагенским и римским полководцами условия закрепляли сложившуюся ситуацию и сводились к следующему: вся Сицилия передавалась римлянам, пунийцам запрещалось воевать против Гиерона и его союзников, они обязаны были вернуть римских пленных без выкупа и в течение двадцати лет уплатить две тысячи двести эвбейских талантов серебром (Полибий, I, 62, 8–9). Лутаций пытался также добиться, чтобы карфагенские воины покинули Сицилию безоружными, но Гамилькар настоял на более почетном выводе войск и сохранении оружия за определенную плату для тех, кто сражался на Эриксе (Корнелий Непот, Гамилькар, I, 5; Диодор, 24, 13; Евтропий, II, 16).
В Риме не одобрили такую форму договора, посчитав ее чересчур мягкой, и даже направили на остров комиссию из десяти человек для изучения дела. Результаты ее работы были довольно скромны: к договору добавлялась статья о передаче римлянам всех островов между Сицилией и Италией (при контроле римлян над Сицилией удержать их за собой карфагеняне все равно не смогли бы), сумма контрибуции увеличивалась на тысячу талантов, а срок уплаты сокращался вдвое (Полибий, I, 62, 8–9). Кроме этого, карфагенянам запрещалось вербовать наемников на территории Италии и направлять корабли в районы, подконтрольные римлянам и их союзникам (Аппиан, Сицилия, 2; Зонара, 8, 7). И наконец, в качестве своеобразного подарка римляне вернули пленных, причем содержащихся в государственных тюрьмах выдали бесплатно, а часть выкупа за удерживаемых у частных лиц внесли из собственной казны (Евтропий, 2, 27).
Для истории русского права особое значение имеет Псковская Судная грамота – памятник XIV-XV вв., в котором отразились черты раннесредневекового общинного строя и новации, связанные с развитием феодальных отношений. Прямая наследница Русской Правды, впитавшая элементы обычного права, она – благодарнейшее поле для исследования развития восточно-русского права. Грамота могла служить источником для Судебника 1497 г. и повлиять на последующее законодательство допетровской России. Не менее важен I Литовский Статут 1529 г., отразивший эволюцию западнорусского права XIV – начала XVI в.
Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.
К 300-ЛЕТИЮ ОКОНЧАНИЯ ВЕЛИКОИ СЕВЕРНОЙ ВОИНЫ! «Чрез взятие сего города Санкт-Питербурху конечное безопасение получено» – так Петр Великий прокомментировал взятие русскими войсками Выборга в 1710 г. Всего же за продолжавшуюся 21 год войну России со Швецией насчитывается около семидесяти осадных операций, ведь захват и оборона крепостей составляли значительную часть военного дела начала XVIII столетия. Книга Бориса Мегорского посвящена этой типичной для своего времени, но малоизвестной сегодня стороне боевых действий эпохи Петра I. При описании осадной войны автор обращает внимание на вопросы повседневности, рутинные задачи, воинские традиции и обычаи, поведение в боевой обстановке.
На протяжении более чем полутора столетий, с середины XVI в. и вплоть до самого окончания правления Петра Великого, неотъемлемой частью русского войска были стрельцы. Они стали первой русской пехотой, полностью оснащенной огнестрельным оружием и которую можно назвать постоянной и в известном смысле регулярной (с поправкой на реалии эпохи). Созданное в 1550 г., во время т. н. «реформ Ивана Грозного», стрелецкое войско прошло боевое крещение в самой известной военной кампании первого русского царя — взятии Казани осенью 1552 г.
«ЧЕГО НЕ МОГЛА СДЕЛАТЬ ПЕХОТА, ТО СДЕЛАЕТ КАВАЛЕРИЯ» — эти слова генерала А. Н. Куропаткина, главнокомандующего русской армией в войне с Японией, были сказаны о сражениях 1904–1905 гг. Однако в Первую Мировую и Гражданскую войны боевое применение кавалерии только подтвердило верность его оценки. Уже первые бои 1914 г. показали превосходство русской конницы над кавалерией германцев и австрийцев как в качестве личного состава, так и в боевой подготовке, а на фронтах Гражданской войны красные конники (в первую очередь из легендарных 1-й и 2-й Конных армий) сыграли ключевую роль, серьезно повлияв на ее исход.
Они завоевали для Римской империи полмира. Они пронесли римских орлов от Британии до Персидского залива и от Африки до Рейна и Дуная. Они были становым хребтом величайшего государства Древнего мира. Римские легионы по праву считаются самой мощной, совершенной и эффективной боевой машиной своего времени, по многим параметрам не превзойденной до XVIII века нашей эры. Феноменально дисциплинированные и организованные, великолепно обученные, вооруженные по последнему слову техники, они не знали себе равных более полутысячи лет – недаром сами римляне приписывали создание легионов не только человеческому разуму, но и «Божественному провидению». Боевое расписание и тактика, вооружение и боевое применение, редкие поражения и знаковые победы – в этой книге, беспрецедентной по глубине и охвату материала, история римских легионов предстает во всем ее величии.