Воины хаоса наводят порядок. Книга 1 - [7]

Он сделал ещё пару глотков и добавил доверительным тоном:

– Ну а в-третьих, это попросту романтично.

– Ага, – неопределённо сказала Марья. Коснулась рукой своей дорожной сумки, будто что-то припоминая. – Кажется, ты сообщал, что готовишь какие-то записи об историях, приключившихся с вашей командой, чтоб потом передать их при встрече.

– Да, точно! – Кэррот печально взял кружку с нефильтрованным «Варгольским Огром». – Я задумал их сам написать, ведь истории были одна другой удивительнее! Но обстоятельства, увы, против нас; что-то всё время препятствует, будто сама судьба захотела мне помешать… в общем, ничего у меня не вышло.

– Ага, – снова произнесла журналистка.

– Марья! Со всей твёрдостью утверждаю, что смогу рассказать тебе о наших странствиях так, будто ты в них сама побываешь. Моя сила в импровизации! А тебе остаётся лишь записать – разумеется, не всё, но самое важное… Чтобы книга о нас была интересной и прошла королевскую цензуру.

Мария Сюрр допила «Крыжовенное зелёное», насладилась разрекламированным пряным ягодным послевкусием и со сдержанной улыбкой ответила:

– Я сама за живое общение. И зачем переписывать рукописи? Буду задавать наводящие вопросы и слушать твои ответы. Рассказывай! Я готова запоминать.

– Запоминать?

– Я мнемоник, Кёрт. Как ты знаешь, когда Старый Мир навсегда изменился путём Гигаклазма, многие уцелевшие люди и их потомки обрели необычные способности. Некоторые из них полезны, речь не только о прикладной магии вроде телекинеза или самолечения. Моя сила в том, что я держу в голове огромные объёмы информации. Всё, что ты сказал или скажешь, я запомню дословно.

– Ага, – неопределённо сказал Кэррот. Почесал щетину на подбородке и усмехнулся. – Но это же здорово, Марья! Лично я многому научился за все эти годы, но вот крепкой памятью похвастаться не могу. Сложно её сохранить, когда то скитаешься по охваченным хаосом территориям, то по башке топором получаешь, – он провёл пальцами по косому шраму на лбу. – Так что у тебя замечательная способность!

– Не во всём, – возразила журналистка. – Есть моменты, забыть которые хочется, а никак. Впрочем, я не пыталась получать по башке топором… Но давай о насущном. Сейчас я направлюсь в уборную, по пути кликну халдея убрать пустую посуду, а тебя, Кёрт, прошу подготовить рассказ. Время позднее, пора бы и за работу, как бы неромантично это ни звучало! Поведай, с чего всё началось? Откуда они пошли, эти несносные искатели приключений, эти Воины Хаоса?

– Искатели? Находители, будет точнее сказать! Задачу я понял. Ступай с лёгким сердцем, я пока напрягу свою ветхую память…

Когда собеседница удалилась в сторону общих залов, Кэррот повернулся к окну, подпёр кулаком подбородок и призадумался. Действительно, откуда они пошли? Из какого момента истории? Кажется, всё началось со сгоревшего цирка.

Бежать по сырой траве луга было легко, хотя сердце в груди колотилось, как никогда в жизни. Они мчались стремглав, словно их подгонял шквальный ветер. Казалось, вот-вот их настигнут, прыгнут на спину, вцепятся и растерзают. Дыхание перехватывало, в ночном сумраке перед глазами вспыхивали цветные круги. Они с хрустом и шорохом, таиться уже не было смысла, продрались сквозь гущу осота и скатились в извилистое русло оврага, одного из тех, что въелись в Овсяное поле с юга и запада. Здесь было уютно, но тревога гнала их дальше, а беззвёздная ночь позади озарялась жарким пламенем, поднимающимся над цветными шатрами. Оттуда неслись крики проснувшихся циркачей, надрывный собачий лай и пронзительные вопли нездешних животных.

– Умберт, живой? – Кёрт склонился над младшим братом, который сидел на песке и тёр правую ногу.

– Да, я просто об камень ударился, – чуть дрожащим голосом откликнулся тот, поднимаясь. Костик шагнул к ним и разборчиво прошептал:

– Они спустили собак, – он уже тогда сразу чуял такое.

– Тихонько летим сломя голову! – скомандовал Кэррот. И они понеслись друг за другом пригнувшись, срывая цепляющиеся растения, стараясь дышать на ходу как можно неслышней, моля демонов и богов, чтобы лабиринт поросших буйной зеленью оврагов помог им уйти от погони.

Где-то парою месяцев ранее, в знойном мареве раннего лета, в их края заявился балаган из Восточья. «Странствующий цирк уезда Лян, полный всяких чудес», – гласили причудливо размалёванные афиши. Орда разноплемённых людей на телегах, со зверинцем и реквизитом, с кучей тайн и загадок за пазухой. Они раскинули шатры на пустующем в том году Овсяном поле и немедленно принялись рассылать эмиссаров, зазывая народ из окрестных посёлков на невиданные представления. Поначалу всё шло замечательно: волшебные номера, непривычная музыка, редкие звери из дальних краёв, полуобнажённые экзотические красавицы, смешные уродцы и вся целиком атмосфера вечного праздника, сумбурного сна в мельтешащем безвременье. Но потом стало ясно, что Лянский Цирк привёз не только развлечения, собиравшие по выходным публику со всего региона. В окрестностях начали пропадать животные: птица, скот, собаки и кошки. Цирк скупал у хозяйств животину для внутренних нужд, но, похоже, её не хватало. Пошли слухи о пропадающих людях – спорили то о рабстве, то о ритуальных убийствах, улик не нашли, но осадок остался. Впрочем, люди всегда и везде пропадали, конечно.