Воины бури - [14]

— Седлать коней, господин? — спросил он.

— Еще рано.

Он подошел и встал позади меня.

— Где мы, господин?

— В Нортумбрии. Все земли к северу от Мерза — это Нортумбрия.

— Твоя страна, господин.

— Моя страна, — согласился я. Я был рожден в Нортумбрии и надеялся в ней умереть, хотя родился я на восточном побережье, далеко от этих затянутых туманом полей у Мерза. Мои земли — Беббанбург, крепость у моря, ее вероломно похитил у меня дядя, хотя он давно уже умер, и теперь крепость удерживал его сын. Я поклялся, что однажды прирежу кузена и заберу то, что принадлежит мне по праву рождения. Я клялся в этом себе каждый день.

Берг вгляделся в серую сырость.

— Кто здесь правит? — спросил он.

Я слегка улыбнулся вопросу.

— Скажи, ты когда-нибудь слышал о Сюгфротире?

— Нет, господин.

— О Кнуте Одноруком?

— Нет, господин.

— О Хальфдане Отирсоне?

— Нет, господин.

— Об Эовелсе Сильном?

— Нет, господин.

— Эовелс был не так уж силен, — усмехнулся я, — потому что его убил Ингвер Сверкающий Меч. Ты слышал об Ингвере?

— Нет, господин.

— Сюгфротир, Кнут, Хальфдан, Эовелс и Ингвер, — повторил я имена, — за последние десять лет все они называли себя королями Йорвика. И лишь один, Ингвер, еще жив. Ты знаешь, где находится Йорвик?

— На севере, господин. Это город.

— Когда-то это был великий город, — мрачно произнес я. — Его построили римляне.

— Как Честер, господин? — тут же спросил он. 
Берг плохо знал Британию. Он служил Рогнвальду, норманну, что погиб во время резни на берегу Уэльса. С тех пор Берг служил мне, жил в Честере и сражался с теми, кто приходил воровать скот из Нортумбрии и уэльских королевств. Он хотел знать больше.

— Йорвик похож на Честер, — объяснил я, — как и у Честера, его сила в стенах. Он стоит на страже реки, но тот, кто правит Йорвиком, заявляет, что правит и Нортумбрией. Ингвер Сверкающий Меч — король Йорвика, но зовет себя королем Нортумбрии.

— А на самом деле?

— Он считает себя королем, — ответил я, — но на самом деле — просто ярл в Йорвике. Но больше никто не может назвать себя королем Нортумбрии, пока не захватит Йорвик.

— А он сильно укреплен? — спросил Берг.

— Стены Эофервика крепки, — ответил я, использовав саксонское название Йорвика, — очень крепки! Они громадные! Мой отец погиб в атаке на эти стены. И город лежит в богатой местности. Человек, что правит в Эофервике, может раздать много золота, купить воинов, дать им земли, вырастить лошадей, он может командовать целой армией.

— Именно так и поступает король Ингвер?

— Ингвер и псу не может приказать поссать, — хмыкнул я. — У него, может, сотни две воинов. И вне стен он ничто. Вне стен правят другие, и однажды кто-нибудь из этих людей убьет Ингвера, как Ингвер убил Эовелса, и королем назовет себя другой. Сюгфротир, Кнут, Хальфдан и Эовелс — все называли себя королями Нортумбрии, и всех убил соперник. Нортумбрия — это не королевство, а сборище крыс и псов.

— Как Ирландия, — сказал Берг.

— Как Ирландия?

— Страна маленьких королевств, — он на мгновение нахмурился. — Иногда кто-нибудь называет себя главным королем, и, может, так оно и есть, но все равно полно королей помельче, они грызутся, как собаки, и кажется, что этих собак легко убить, но стоит напасть, и они собираются в стаю.

— В Нортумбрии нет никакого главного короля. Пока нет.

— А будет?

— Рагналл, — сказал я.

— А! — понимающе ответил он. — И однажды мы должны захватить его земли?

— Однажды, — повторил я, и я хотел, чтобы этот день поскорей настал, но Этельфлед, правительница Мерсии, настаивала, что сначала нужно изгнать датчан из ее страны. Она хотела восстановить древние границы Мерсии и лишь потом повести войско в Нортумбрию, но и тогда она не стала бы вторгаться без благословения брата. Теперь же, когда явился Рагналл, покорить север стало еще труднее.

Мы оседлали лошадей и медленно двинулись на запад. Мерз по левую руку от нас делал ленивую петлю, изгибаясь по заливным лугам с переросшей травой. Никто не обрабатывал эти земли. Когда-то здесь осели датчане и норвежцы, их усадьбы процветали на тучной земле, но мы отогнали их на север, подальше от Честера, и теперь там, где некогда пасся скот, рос чертополох. К реке спустились две цапли. От далекого моря прилетел слабый дождь.

— Леди Этельфлед прибудет, господин? — спросил Берг, когда мы протискивались через брешь в заброшенной живой изгороди, а потом через запруженную водой канаву. Туман рассеялся, хотя еще местами стелился над широкими излучинами реки.

— Она придет! — ответил я и удивился, внезапно почувствовав радость при мысли о том, что снова увижу Этельфлед. — Она в любом случае прибудет ради этой чепухи с новым епископом.
Ей всегда нравились церемонии вроде рукоположения, хотя я не мог понять, как кому-то удается выдержать три часа, слушая бесконечно поющих монахов и бубнящих священников, как и не понимал, зачем сажать епископа на трон. Так они скоро и корону потребуют.

— А теперь она и всё войско приведет, — сказал я.

— И будет драться с Рагналлом?

— Она захочет изгнать его из Мерсии, — сказал я, — и если он засядет за новыми стенами, работенка предстоит кровавая.

Я повернулся на север, в сторону низкого холма, что помнил по нашим набегам за реку. Холм венчал сосновый лесок, и с вершины в ясный день мы могли бы разглядеть Честер. В этот пасмурный день город не увидеть, но я заметил на другом берегу реки зеленый холм Эдс-Байриг, торчащий за деревьями, и разглядел свежую древесину на новой стене у подножия форта, а чуть ближе — флот Рагналла у большой излучины Мерза.