Воин Заката - [4]

— Это, несомненно, развеет скуку, — отозвался тот, не спуская глаз с даггама.

Они прошли по коридору и вступили под закругленный каменный свод. Стены здесь были покрашены в серый цвет. Когда-то ровный и однородный слой краски теперь был покрыт темными пятнами глубоко въевшейся грязи. За долгие годы пренебрежения и упадка краска на стенах кое-где пооблупилась, а кое-где выцвела до белизны. Во многих местах были заметны разбегавшиеся паутиной трещины, напоминавшие цепкие и живучие растения, тянущиеся к свету.

По обеим сторонам коридора тянулись в ряд дверные проемы, расположенные через равные интервалы. Там, где еще оставались двери, они были закрыты наглухо. Пустые проемы зияли затхлой темнотой, в которой смутно угадывались очертания комнат, заваленных по углам бумагами и каким-то мусором. За исключением этих жалких продуктов человеческой деятельности, помещения были пусты — лишь иногда кое-где раздавалось шуршание: то скрежет когтя, то промельк хвоста.

Постепенно серый цвет стен сменился поблекшим синим. Даггамы повернули налево в темный проход во внутренней стене коридора. Сталиг и Ронин последовали за ними. Никто из них даже и не взглянул на неисправный лифт.

Они вышли на площадку огромной лестницы, которая огибала центральную шахту Фригольда. Один из даггамов — тот, который был поразговорчивее, — протянул руку к нише в стене и извлек факел из связанных проволокой просмоленных тростников. Второй «безопасный» достал огниво, высек искру и поднес пламя к факелу. Факел вспыхнул, искры с треском полетели в воздух, оседая на пол черной сажей.

Даггамы, не глядя на Сталига и Ронина, направились вниз по ступенькам. Ронин удивился. Он думал, что их поведут наверх. Он мало знал о загадочных колдунах, но даже из тех скудных сведений можно было с уверенностью заключить, что они занимают самые высшие чины в иерархии Фригольда. Саардины постоянно превозносили их таланты и мудрость, хотя в такой откровенной лести не было необходимости: каждый колдун при вступлении «в должность» и так давал клятву трудиться на благо всего Фригольда. Хотя, наверное, ничто человеческое им не чуждо... Во всяком случае, Ронин всегда думал, что обиталище колдуна должно находиться на каком-то из верхних этажей. И тем не менее сейчас они спускались. Ронин недоумевал. Конечно, никто ничего не знает о колдунах. Говорят только, что все они — не без странностей. И если кто-то из них решил поселиться с нирами на границе Среднего Уровня, то не его это, Ронина, ума дело.

На площадках между этажами лестница расширялась. Они прошли уже несколько этажей. Их тени плясали в мерцающих отсветах факела, метались по каменным стенам и низкому потолку, точно причудливые пародии на человеческие фигуры, — безликие и пустые, не знающие ни желании, ни мыслей, они то бросались прочь, то подступали почти вплотную к своим двойникам-людям.

Наконец они добрались до нужного этажа и вошли в коридор — точно такой же, как тот, с серыми стенами, наверху. С той только разницей, что здесь стены были покрашены в зеленовато-коричневый цвет. Даггам затушил факел и убрал его в нишу в стене.

Здесь жизнь была уже более оживленной. Люди — мужчины и женщины — ходили туда-сюда. Негромкий гул отдаленных голосов наполнял воздух шумом, похожим на шорох прибоя. Они прошли метров двести, не больше, и оказались перед темно-зеленой дверью, которая выделялась среди других. Все остальные двери на этом этаже были тусклого зеленовато-коричневого, под цвет стен. Перед дверью стояли на страже два даггама.

Даггамы — те, что стояли на страже, и те, что пришли со Сталигом и Ронином, — тихонько обменялись несколькими фразами. Потом один из стоявших у двери — тот, который пониже, — кивнул, повернулся и постучал в дверь каким-то условным стуком. Второй стражник открыл ее, и все шагнули внутрь... все, кроме Ронина. Он тоже хотел войти, но один из стражников преградил ему путь.

— А ты куда? — Он умудрился задать свой вопрос тоном одновременно скучающим и презрительным.

— Я с целителем.

Ронин встретился взглядом со стражем и не отвел глаз. Круглое, с двойным подбородком лицо даггама казалось несоразмерно большим для маленького носа картошкой и близко посаженных глаз неопределенного грязного цвета. Вот он — прекрасно отлаженный механизм, подумал Ронин про себя. Машина мгновенного реагирования, неукоснительно исполняющая любой приказ. Я таких повидал немало.

Даггам распахнул квадратную пасть. Его мясистые красные губы двигались с явной неохотой, как дверцы проржавелой калитки.

— Ничего не знаю. Давай-ка вали отсюда, пока не нарвался на неприятности.

Охранник толкнул Ронина в грудь, но тот не сдвинулся с места. В глазах даггама промелькнуло удивление — он привык, что ему подчиняются беспрекословно. Ему нравилось, что другие боятся его. Нравилось вызывать этот страх и любоваться им, как палачу нравится любоваться ужасом своих жертв. Но в глазах незнакомца не было страха, и даггама это, видимо, обеспокоило. В нем закипела глухая злоба. Он принялся яростно теребить кинжал, висевший у него на груди.

Рука Ронина легла на рукоять меча. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в этот момент в дверях не возник целитель.