Воин-разбойник - [7]

Меня рвануло к небу за лямки, будто на резиновом шнуре, как всегда происходит с парашютом. Потом внезапно и резко развернуло вправо и начал бешено, неудержимо кружить по спирали, приближая к земле.

Вот тебе и идеально. Я поднял голову. Одна из секций небесно-голубого шелкового купола сложилась под боковым ветром. Я потянул за рулевые шнуры, чтобы высвободить ее и наполнить купол воздухом, но не смог этого сделать.

Не помогало и то, что я нес почти сотню фунтов (около 45 кг) снаряжения, пристегнутого к специально спроектированному боевому жилету или закрепленного на моей униформе. Вес был проблемой в разреженном воздухе во время прыжков HAHO – с большой высоты и ранним открытием парашюта.

Большая часть того, что я нес, было смертоносным. В набедренной кобуре лежала сделанная на заказ «Беретта-92 SF» и одиннадцать магазинов — 165 патронов с экспансивными «Гидра Слик», с усиленным зарядом, ручной сборки — они буквально могли снести человеку голову.

На ремне, прикрепленном к моему плечу, был пистолет-пулемет «Хеклер-Кох» MP5 специальной модификации и 600 патронов с экспансивной оболочкой, снаряженных в 30-зарядные магазины.

Кроме этого были и другие вкусности: светошумовые гранаты и шумовые шашки, чтобы дезориентировать плохих парней; стробоскопы и световые палочки для направления вертолетов в зоне высадки, ножницы для резки проволоки и заборов. Кроме того, я прихватил с собой набор миниатюрных средств связи, которые мы разработали — к поясу была прикреплена надежная портативная рация «Моторола» (она использовалась с микрофонной гарнитурой, чтобы мы могли разговаривать во время движения. Никаких шептунов в манжеты рубашки из Секретной Службы).

В правом верхнем кармане моего боевого жилета был спутниковый приемо-передатчик, устройство спутниковой связи размером с сотовый телефон. По нему я мог разговаривать со своим боссом, бригадным генералом Диком Шолтесом, руководителем Объединенного командования специальных операций, который вернулся в свой оперативный центр в Форт-Брегг, Северная Каролина, так же ясно, как если бы был в соседней комнате, а не на удалении почти в две тысячи миль.

Я громко рассмеялся. Может быть, мне стоит позвонить Шолтесу прямо сейчас.

— Эй, генерал, я звоню по поводу небольшой сиюминутной проблемы, которая тут возникла. Дика вот-вот расплющит.

Еще две секции в куполе смялись и парашют сложился пополам. Ладно, значит все испортилось. Нет проблем. Я репетировал этот прием раз восемьдесят — сто во время тренировочных прыжков. Я отцепил стропы, сбросил неисправный купол, а затем перешел в свободное падение. Пятнадцать тысяч футов (прим. 4500 м) и свободный полет.

Через пять секунд я дернул за шнур второго парашюта. Он начал красиво раскрываться. Затем смялся, сложился пополам и скомкался так же, как и номер первый — безумный штопор начался снова.

У меня больше не было запасных парашютов.

Я рвал стропы на всю ширину, выкрикивая ругательства в пространство.

Как это бывает с умирающими, мне стало совершенно ясно, , что я был тринадцатым прыгуном, вышедшим из С-130. Это была плохая шутка над Дикки. Все пошло не так, как должно было случиться. Внизу — там, где я вот-вот разобьюсь в жижу клубничного цвета, находились, как нам сказали, от тридцати до сорока вооруженных террористов, заложник и захваченное ядерное оружие.

Этот тайный воздушно-десантный штурм стал кульминацией пяти месяцев мучительных тренировок по восемнадцать часов в день, семь дней в неделю. Я дико вращался в темноте, потому что ВМФ США, в своей бесконечной мудрости, выбрал меня для планирования, создания, оснащения, обучения и руководства тем, что я теперь считал самым эффективным и секретным отрядом по борьбе с терроризмом в мире — Шестым отрядом SEAL.

Адмирал Томас Хейворд, командующий ВМФ, лично отдал мне приказ о создании этого подразделения, не прошло и девяносто дней после нашей катастрофической попытки спасения американских заложников, удерживаемых в Тегеране.

То, что сказал командующий, было недвусмысленно: «Дик, ты не подведешь».

Я принял его слова близко к сердцу. Шестой отряд SEAL тренировался усерднее, чем любое подразделение, когда-либо обучаемое прежде, ожидая возможность доказать скептически настроенным бюрократам в морской форме и крохоборам-бухгалтерам, распространенным в Вашингтоне, что ВМФ США может эффективно бороться с террористами. Я срезал больше, чем несколько углов и оттоптался по целому обувному магазину мозолей, выполняя приказ адмирала Хейворда.

И я не терпел неудач — до сих пор, кажется. Неужели теперь это случится? Дикки получит гол всухую и пропустит все веселье, в то время как остальные парни будут надирать задницы и сделают себе имя?

Ни за что. Мне было всего сорок — слишком рано, чтобы умереть. Я снова дернул за стропы. Ни за что на свете я не куплюсь на это.

Только не так. Не потому, что мой возмутительно дорогой, лично отобранный, гениально модифицированный, упакованный моими любящими руками, проклятый парашют не работал.

Я рвал стропы изо всех сил, на какие был способен.

Наконец, две правые секции наполнились воздухом и я начал контролируемый спуск, лениво вращаясь по спирали, пока висел в обвязке, потея и пытаясь понять, где, черт возьми, нахожусь.