Воин - [25]

Оторвавшись от изучения стыка двери с рамой, Конвей постарался не выдать своих опасений товарищам. Осмотревшись, он видел, как первая радость сменяется на их лицах тревогой, уверенность — страхом.

— Ну ладно, — произнес Конвей, — давайте посмотрим, что там творится за дверью.

Пастор положил ему руку на плечо и сказал:

— Когда я умирал в пещере от истощения, ты принес мне пищу и воду. И что бы ни ждало нас за открытой дверью, я благодарен тебе за это. Надеюсь, мы вступаем в дружественный мир.

— Аминь, — произнес Кароли, и все стали обмениваться рукопожатиями. Кое-кто украдкой смахивал слезы.

— Ну-ка, навалимся разом, — сказал Фолконер. — Здесь каждый должен внести свою лепту.

Со смехом и шутками вся дюжина заняла свои места у двери, словно участвующие в какой-то игре дети. Конвей постарался занять позицию у края двери, откуда раздавался не дававший ему покоя настойчивый свист. Ему показалось, что он перехватил внимательный взгляд Фолконера, но, когда решил проверить, полковник уже отвернулся, упершись плечом в дверь.

По команде полковника все дружно навалились на препятствие.

Ничего не произошло.

Фолконер рассмеялся.

— Я знал, что так оно и будет. Эта штука напоминает дверь отсека подводной лодки, и справиться с ней, похоже, не просто. Надо нажать покрепче. Все вместе по моей команде. Раз-два взяли!

Результат был прежний, но на этот раз шуток не последовало. Лишь легкий недоуменный ропот, словно отголоски далекого шторма, пробежал по группе.

Конвей был уверен, что характер свиста изменился.

Он подозвал Фолконера и указал ему на линию стыка.

— Воздух выходит через эту щель. Вот почему так туго выходил засов и не открывается дверь. Она зажата.

— Зажата? — бросился к ним Харрис. Лицо его налилось кровью, дыхание прерывалось. — Чем она может быть зажата? Мы же открыли ее.

— Землетрясение, — ответил Конвей. — Рама перекошена, просто это не заметно глазу.

— Это невозможно! Она весит тонны и идеально подогнана к двери. Любой изгиб был бы заметен.

— Послушай, как выходит воздух наружу. Когда мы толкали, свист становился сильнее.

Леклерк отодвинул Фолконера от двери, достал спички и носовой платок. Он зажег его и опустил к цементному полу. Дымок от тлеющей ткани доходил до линии стыка и исчезал там.

— Попробуем толкнуть еще раз, — сказал Фолконер.

Бесплодные попытки лишь добавили отчаяния. Первым отступил Фолконер. Отойдя назад, он задумчиво изучал безжалостную сталь двери. Очередная неудача вызвала вспышку бессильной ярости. Люди пинали дверь, орали, били холодный насмехающийся над ними металл опухшими кулаками. Один за другим они тяжело опускались на землю, не в силах пошевелиться. Последней сдалась Маццоли. Она стояла, привалившись к двери, держа руку на рукоятке, словно ее хрупкое тело было способно открыть путь на свободу. Ни к кому не обращаясь, женщина произнесла:

— Мы в ловушке и не сможем выбраться.

— Мы еще живы, — ответил Фолконер.

Женщина по имени Тейт хрипло засмеялась.

Глава 10

Надо было что-то поесть, и со склада принесли шесть походных плиток — по одной на двоих. Вскоре голубые язычки горящего спирта лизали походные котелки с тушенкой. Рядом лежали пустые пакеты от сухого пайка из армейского рациона.

Ближайшие отсеки убрали, освободив площадку в несколько ярдов за боковой комнатой, где находились панель управления и оборудование системы жизнеобеспечения. Конвей глядел на мигающие индикаторы и цифры, проклиная их непреступное превосходство, не допускающее ни малейшего контроля над собой. Единственным, кто мог попытаться справиться с оборудованием, был Леклерк, но ему удалось разобраться лишь с системой циркуляции воздуха. Тем не менее все были счастливы, что, по крайней мере, не нарушено электропитание. Леклерк был уверен, что некоторые из устройств связаны с ядерным реактором, но для более определенных выводов ему не хватало специальных знаний.

Главная причина тревоги была, конечно, не в этом. Время от времени кто-то из сидящих на импровизированной кухне украдкой бросал полный надежды взгляд на дверь, а затем разочарованно продолжал смотреть в одному только ему ведомую точку.

Помешивая свой обед, Фолконер произнес:

— Я все думаю об устройстве этой штуки. — Никто не спросил, что он имел в виду. — Если мне не изменяет память, петли находятся справа, если повернуться к двери лицом.

— Они как раз слева, — раздалось сердитое ворчание Харриса. Его опухшее лицо было покрыто красными пятнами.

— Ну ты, знаток! — с издевкой вмешалась Тейт. — Не ты ли утверждал, что дверь не может заесть?

Харрис проигнорировал ее замечание.

— Кто-нибудь может точно вспомнить? — спросил Фолконер.

— Они справа, — ответил Конвей.

Харрис разъяренно вскочил на ноги.

— Хватит корчить из себя всезнаек! Я давно наблюдаю, за вами. Вы считаете меня идиотом. Да вы сами идиоты, такие же трупы, как и все остальные в этих дурацких корзинах. У вас просто недостает мозгов понять это! — Он пнул ногой свой кипящий котелок и бросился к двери, ведущей на склад. В воздухе повисло неловкое молчание, все только слушали, как мечется за стеной Харрис, извергая потоки непристойной брани.

Маццоли стала собирать с пола то, что осталось от обеда, который она намеревалась разделить с Харрисом.