Воин Донбасса - [54]

Старший был под полным контролем Кравченко, и сам понимал это. Поэтому, подвывая, и держась одной рукой за рану, другой осторожно, двумя пальчиками, извлёк из кобуры ствол и пихнул его в сторону.

— Опа! — удивился Алексей. — У кого же это ты ТТ отжал? Ну, ничего, теперь моим будет.

— Мы от Зимина, — почему-то ответил раненый. — Он тебя найдёт.

Алексей хмыкнул:

— А вот этого я не стал бы на твоём месте говорить. Вот добью обоих и отволоку в «зелёнку». До весны под снегом погреетесь, а там найдёт сельский механизатор. И думаешь, кто-то будет заморачиваться с экспертизой, чьи это трупешники? Так и уйдёте двумя укропами…

— Не убивай, — быстро проговорил оппонент. — Не подумавши сказал, прости.

Ох, не любил Кравченко таких вот деятелей! Не в том даже дело, что трусом оказался «казачок». В том, что — падальщик. Готов грабить и убивать слабых, а встретив отпор от сильного, лебезит перед ним и раболепствует ради спасения своей никчёмной жизни.

Он уже процентов на девяносто понял, с кем он имеет дело. Видимо, и впрямь залётные. Даже и от Зимина. А может, и просто шантрапа, которой тоже в количествах собралось на Луганщине. Прямо в этих местах, в Краснодоне. Подальше от фронта. Осталось только убедиться в этом окончательно. И, главное, выяснить, отчего они за ним охотились. Ещё ему и с этой стороны врагов не хватает? Или они тоже на уцелевших карателей из «Айдара» трудятся?

Но сперва надо было нейтрализовать второго. Тот по-прежнему лежал неподвижной тушкой. Автомат, правда, откинул в сторону. То есть в сознании и понимании человек. Но почему молчит?

— Эй, неразговорчивый! — позвал его Алексей. — Сюда ползи, если в состоянии. Не то выстрелю. Для гарантии безопасности.

— Ты мне руку отстрелил, — стонущим голосом ответил «неразговорчивый». — Не смогу я доползти. Не стреляй, я не сопротивляюсь.

— Раз можешь не орать, а молчать, значит, ничего я тебе не отстрелил, — наставительно ответил Кравченко. — Поцарапал, разве что.

Он встал, сторожко — вдруг гад только прикидывается сильно раненым? — подошёл ко второму. Нет, попал грамотно. Ключицу парню перебил. Чем хорош ПМ. АК или Стечкин с такого расстояния ключицу ему просто вынес бы! Не говоря о ТТ.

Кстати, о ТТ.

Он общупал раненого на предмет другого оружия, извлёк штык-нож. Стыдоба! Вот тоже голь-моль перекатная, по дорогам разбойничать собралась.

Затем, ухватив за шиворот, отволок его к первому. Конечно, парень вполне мог бы идти и сам, но нечего его выводить из шока раньше времени. Потом взял за шиворот уже обоих и потащил их к обочине. Хорошо, что подледенило за эти дни, нетрудно стаскивать с дороги два тела. Но ноги скользят, что досадно.

Тела хныкали и пытались сопротивляться. Видать, вправду решили, что он их сейчас кончит. Но пара несильных ударов по раненым частям тела успокоила злодеев. Такое нередко бывает, знал Кравченко: перспектива смерти всегда кажется отдалённой, даже тому, кого допрашивают в полевых условиях. Вернее, надежда заставляет верить. А вот боль — она конкретна. Она здесь и сейчас. Потому и пойманные в деле, в бою диверсанты почти всегда раскалываются и говорят всё. Даже зная, умом зная, опытом своим спецназерским, что в живых их никто оставлять не будет.

Но боль конкретна.

А вести допросы в полевых условиях Алексея тоже учили. Так что не прошло и пяти минут, как он знал, что не ошиблась его интуиция. Да, ребята вышли на дорогу, чтобы, как это называется на языке Уголовного кодекса, просто поразбойничать. Нападение в целях хищения чужого имущества, совершённое с применением насилия или угрозой его применения. Да, ребята действительно Зиминские, но тут недавно, не во всё въехали. Потому ошиблись в определении, кто сейчас перед ними оказался. Нет, зашли из России. Со Ставрополья. Нет, гаишниками не были, но много раз видели, как те работают. Да, решили немного срубить бабла. Нет, не в первый раз на дороге встали, второй, но не больше, клянёмся.

И главное: нет, мы на вас не охотились. Мы вас впервые видим, никакого задания не получали! Нет, не с укропами! Нет, никакого «Айдара»! Нет, мы вообще за ЛНР пришли воевать!

Машины тут что, вовсе не ездят? Так и остаются они втроём на дороге. Хотя — темно уже. Комендантский час.

И что с этими ушлёпками делать? Даже не бойцы. Точно, охлопье, которое вышло приподняться на дороге. Неплохо, кстати, придумали: по нынешнему времени возвращение блок-поста никого не удивит. Значит, граждане останавливаются, досматриваются, добровольно лишаются части имущества. А потом рассказывают всякие вещи про луганских бандитов, захвативших власть в области.

Ненавижу! Слизняки, блин!

Другого чувства у Алексея не было.

И что с ними делать? Из зиминских он не знал никого. Вызывать комендатуру? Местную? Глупо, да и не в его нынешнем положении. К тому же Мишка рассказывал пару недель назад, как тут местные ребятишки аж танки вывели, чтобы отбить склады своей контрабанды, захваченные спецназом официальных властей. Неучтённые танки!

Ещё кого звать? Комендатуру из Луганска? Тоже смотря на кого нарвёшься…

В общем, ребятишки, придётся мне тут стать для вас и законом, и судьёй. Как при Сталине, если офицер пристрелит бандита. Ещё и благодарили.