Воевали мы честно - [40]

В автоматчики был переведен заряжающий одного из танков. Звали его Игорь. Он не поладил с командиром, и офицер выгнал его из экипажа. Игорь очень переживал и чуть ли не позором считал свою новую службу.

Игорь был веселый, остроумный парень из Одессы. Он знал много анекдотов и песенок. Мы успокаивали его, уверяя, что на новом месте будет ничуть не хуже. Очень скоро он в этом убедился сам. Во время очередной атаки танк Игоря был подбит. Машина сгорела вместе со всем экипажем. Прошло несколько дней. Автоматчики снова понесли пищу и не смогли найти один из танков. Оставшийся без питания экипаж по радио выразил свое возмущение. Начальство передало это недовольство бойцам взвода. Автоматчиков обвинили в том, что из-за трусости они не добрались до танка. Игорь не стерпел обиды. Схватив термос, он один пошел на передний край и не вернулся. На следующую ночь его нашли в лесу. Он погиб, попав под минометный обстрел.

Мы с Николаем Индюковым шли по дороге. Навстречу нам трое конвоиров вели колонну из тридцати пленных немцев. Рядом шла молодая женщина с грудным ребенком на руках и громко, в голос плакала. Она кричала: «Ой, ты, родненький мой! На кого же ты меня покидаешь?! Охтеньки! Охтеньки! Да как же я без тебя жить-то буду?! Охтеньки! Охтеньки!». И тут она бросилась в середину колонны. Одной рукой прижимая ребенка, другой обняла одного из немцев, низенького худого солдатика. Немец смущенно оглядывался кругом. Конвоир бросился к женщине и, выдернув ее из колонны, толкнул прикладом: «Ах ты, сука фашистская! Навязалась на нашу голову!». Женщина опять затянула свои причитания. Мы поинтересовались, что происходит. Оказалось, что бабенка пригуляла от немца ребенка. Когда фашистов погнали из-под Ленинграда, она из Новгорода пошла следом за своим отступавшим фрицем. И теперь, уже в Курляндии, продолжала тащиться за ним, угоняемым в плен. Колонна ушла вперед, но еще долго был слышен плач и причитания этой несчастной женщины.

Начальник связи на нашем фургоне поехал зачем-то в тыл. По дороге на контрольно-пропускном пункте машину остановили, к чему-то придрались, и наш старенький, прошедший огонь и воду фургон был конфискован из-за технической непригодности. Через несколько дней мы получили новый маленький микроавтобус. Установили в нем свою SCR-ку и продолжили воевать.

Получая письма от отца, я обратил внимание на даты на почтовых штемпелях. Получалось, что письма приходят на второй или третий день после отправления. Значит, отец был где-то совсем рядом. Это предположение вскоре подтвердилось.

Мы вышли на переформирование. Стояли в лесу, в семи километрах от переднего края. На опушке леса расположились батарея 76-мм пушек и чуть в стороне медсанбат. Рано утром начсвязи Тимофеев приказал ехать на армейский склад. Надо было получить запасное имущество к радиостанциям. Добираться предстояло на попутках. После завтрака мы с Индюковым и Васениным пошли на шоссе. Когда проходили мимо машины-летучки командира взвода роты техобеспечения, в небе разорвался шрапнельный снаряд. Из фургона выглянул командир взвода Михаил. Еще недавно он был водителем танка, и очень неплохим. Михаил был одним из трех механиков-водителей, которым под Нарвой удалось благополучно вывести свои машины с поля боя. И награды у него были боевые: две медали «За боевые заслуги», две «Звездочки» и два ордена «Отечественной войны». Не так давно командование оценило его и перевело в роту технического обеспечения, РТО. Он был очень доволен. При встречах с удовольствием рассказывал, как хорошо ему служится на новом месте.

Стоя в дверях фургона, Михаил попытался разобраться, что происходит. В это время рядом разорвалось несколько снарядов. Мы сразу залегли. Михаил выпрыгнул из машины, и в этот момент его сразил осколок. Обстрел прекратился. Мы подбежали. Михаил тихо стонал. Сбегали за носилками и понесли взводного в медсанбат. При нас раненого положили на операционный стол. Он был в сознании. Стали заполнять медкарту. Михаил сам сказал свои данные, адрес родителей. Сняли рубашку. Из раны в груди при дыхании выскакивали кровавые пузыри. Скорее всего, осколок пробил легкое. Нас попросили покинуть палатку, начиналась операция. Мы вышли на дорогу, поймали попутную машину и поехали на тыловую базу.

Добравшись до складов, получили необходимое имущество и отправились обратно. Сменив несколько попуток, добрались до окрестностей Ауце. Машин в нашем направлении не было, пришлось идти пешком. Нас догнала колонна грузовиков с боеприпасами. Ребята сумели остановить машины и уехали, а мне не хватило места, и я остался. В руках у меня были три изолятора для танковых радиостанций. Я догнал молодого пехотинца, шедшего по дороге, и дальше мы пошли вместе.

Впереди показался перекресток дорог, имевший дурную славу, его часто обстреливали. По пути мы разговорились с парнишкой. Он спросил, был ли я ранен. Для солидности я чуть было не соврал, что был, но, подумав, сказал правду. И тут же вдалеке раздался пушечный выстрел и послышался свист летящего снаряда. Мы бросились на снег. Мой попутчик упал на дорогу, а я скатился в ближайший кювет. Снаряд разорвался совсем рядом, по другую сторону дороги. Потом я часто думал, что если бы соврал, сказав, что имел ранение, то не вышел бы благополучно из этой передряги. Как только просвистели осколки, мы вскочили на ноги. Пока я собирал изоляторы, пехотинец был уже далеко впереди. Я прибавил шагу и вскоре догнал его. Послышались новый выстрел и свист снаряда. Чувствовалось, что снаряд разорвется в том же месте, откуда мы убежали. И действительно, мы уже ушли далеко, а снаряды все продолжали методично рваться на том же самом перекрестке.