Военный потенциал Ирана - [62]

Практически сразу же после прихода к власти в феврале 1979 г. иранское духовенство во главе с Хомейни провозгласило лозунг экспорта «исламской революции» в соседние мусульманские страны, в первую очередь в Ирак и Афганистан, и провозглашения в них исламских республик. Решающую роль здесь сыграли панисламистские устремления Хомейни и его личные счеты с баасистским режимом, который в 1978 г. выслал нынешнего иранского лидера за пределы Ирака. В городах Кербела и Неджеф произошли крупные волнения шиитов, которые были подавлены силами безопасности. При поддержке со стороны Ирана в Ираке активизировала антиправительственную деятельность сильная подпольная шиитская организация «Даава».

Иранское руководство вновь инспирировало вооруженные выступления иракских курдов против центральных властей Ирака. С этой целью на территорию Ирака были направлены вооруженные отряды бывших «пешмерга» во главе с Масудом и Идрисом Барзани.

А 1 февраля 1979 года на зафрахтованном самолете «Боинг-747» авиакомпании «Эр-Франс» в Тегеран вернулся Хомейни. Его сопровождало множество западных журналистов — авиабилеты были проданы им для финансирования рейса. Сам Хомейни во время перелета отдыхал на полу, на ковре салона первого класса. Он привез с собой второе правительство — Революционный совет, возглавляемый Мехди Базарганом, чье прошлое как противника шаха было безупречно.

Действительно, в 1951 году Мохаммед Мосаддык назначил его главой национализированной нефтяной промышленности. И он был тем самым человеком, который сразу же отправился на нефтепромыслы, везя с собой новые печати и деревянный шест с вывеской «Иранская национальная нефтяная компания». За оппозицию шахскому режиму его несколько раз заключали в тюрьму. А теперь, несмотря на ненависть Хомейни к Мосаддыку, представитель либерального лагеря Базарган, учитывая поддерживавшие его политические силы, был кандидатом аятоллы Хомейни в лидеры нового Ирана.

Так в течение короткого периода в Тегеране существовало два соперничавших правительства. Во вторую неделю февраля на военной авиабазе в пригороде Тегерана вспыхнула схватка между симпатизировавшими революции новобранцами и подразделением имперской гвардии. Коалиционное правительство лишилось военной поддержки, и Мехди Базарган был назначен премьер-министром Временного революционного правительства.

Сложившаяся ситуация кратко характеризовалась в телеграмме американского военного атташе в Вашингтон: «Армия сдается, Хомейни побеждает. Уничтожаем секретные документы».

Революционные события 1978–1979 гг. в Иране обеспокоили руководство Ирака. Дело в том, что в Ираке до 60 % населения — мусульмане-шииты. Это само по себе создавало предпосылки для экспорта исламской революции из Тегерана. Таким образом, опасения баасистского руководства были вполне обоснованными.

Революция 1979 года в Иране сопровождалась бурной антиамериканской кампанией. Америку именовали не иначе как «большой сатана» и винили во всех грехах. Многие западные эксперты и дипломаты говорили о серьезной угрозе, нависшей над находящимися в стране американцами. В первую очередь речь шла о посольстве США в Тегеране. Однако спецслужбы США проморгали нападение.

22 октября 1979 года экс-шах прибыл на лечение в один из госпиталей Нью-Йорка. Когда весть об этом достигла Ирана, то в стране стали стремительно нарастать антиамериканские настроения. Уже 31 октября правительство Ирана заявило официальный протест.

Дружеские отношения между Соединенными Штатами и шахским режимом являлись важнейшим стратегическим фактором, геополитическое значение которого было подробно описано Генри Киссинджером в первом томе его воспоминаний, вышедших под названием «Годы в Белом доме». В этих воспоминаниях, написанных вскоре после унизительного падения шаха, Киссинджер воздает хвалу Реза Пехлеви. В оценках бывшего госсекретаря отражаются также опасения относительно последствий иранской революции.

Под руководством шаха страна, — писал он, — являющаяся мостом между Азией и Европой и часто выступавшая связующим звеном мировой истории, была проамериканской и прозападной без каких-либо существенных оговорок. Иран был единственной страной региона, которая, наряду с Израилем, положила дружбу с Соединенными Штатами в основание своей внешней политики… Влияние Ирана всегда шло с учетом наших интересов; его ресурсы укрепляли наши позиции даже в отношении событий в отдаленных точках. Примерами тому служат помощь Южному Вьетнаму в период Парижского договора 1973 года, помощь, оказанная Западной Европе в момент экономического кризиса 1970-х годов, поддержка умеренных африканских стран в пику советско-кубинскому влиянию на «черном континенте», поддержка президента Садата в дипломатии, которую тот вел на Ближнем Востоке.

В ходе войны на Ближнем Востоке в 1973 году Иран был единственной страной, граничившей с Советским Союзом, которая не позволила Советам использовать свое воздушное пространство — в отличие от ряда союзников НАТО. Шах усмирял энергию своих радикальных арабских соседей, не позволяя им угрожать более умеренным режимам в Саудовской Аравии, Иордании и в регионе Персидского залива. Он обеспечивал топливом наш флот, не задавая лишних вопросов. Он никогда не использовал контроль над нефтью в качестве инструмента для политического давления; он ни разу не присоединился к нефтяному эмбарго, вводившемуся против Запада или Израиля. Шахский Иран, говоря кратко, был одним из самых лучших, одним из самых важных и одним из самых преданных друзей Америки в мире.