Военный мундир, мундир академический и ночная рубашка - [40]

Полковник Перейра не сомневался в победе, но чувствовал себя так, словно его вывернули наизнанку. Под­вохи, ловушки, обманы, двусмысленности, разочарования, неудачи безмерно утомили его. Если бы он не жаждал так страстно – а теперь, когда выборы превратились в настоящее сражение, эта страсть стала еще сильней – звания академика, шитого золотом мундира, бессмертия, то сдался бы. Плюнул на это дело. Полковник потерял душевное равновесие, полковник смертельно устал, нервы полковника натянуты как струны.

…Арестованным и задержанным солоно приходилось в эти дни. Полковник Перейра отыгрывался на них за гнусное поведение тех академиков, что предпочли ему это ничтожество, за их иронию, насмешки, ледяной тон и едва скрываемое отвращение. Он вымещал на арестованных и задержанных свою ненависть к тем, кто лицемерно поздравлял его с очевидной победой, а сам затаивался и выжидал, заставляя полковника мучиться неизвестностью, теряться в догадках, шалеть от нескончаемого пустопорожнего красноречия… Полковник стучит кулаком по столу, кричит, бранится, угрожает, отдает беспощадные приказы своим подручным – небо с овчинку кажется в эти дни арестованным и задержанным.

СУПРУГИ ЛЕЙТЕ (И ИХ ДОЧЬ)

– Чем ты так озабочен, Лизандро? Что с тобой? – В мягком, ласкающем слух голосе доны Мариусии слышится нежное недоумение.

Познакомившись с супругой академика Лейте, многие удивленно задают себе вопрос: как? неужели эта стройная, всё ещё привлекательная женщина, всегда весёлая и приветливая, красиво причесанная и в меру подкрашенная – жена толстого, потного, небрежно одетого, суетливого и преувеличенно любезного, пронырливого и расчетливого Лизандро? Да, жена. Жена и мать его пятерых детей; четверо сыновей – два адвоката, инженер и врач – давно обзавелись семьями, а пятая, студентка юридического факультета Пру (уменьшительное от нена­вистного ей имени Пруденсия), красотой пошедшая в мать, а живым умом и энергией – в отца, пока ещё живет в отчем доме. У доны Мариусии семеро внуков, но, глядя на эту величаво-кроткую красавицу, никогда не скажешь, что ей скоро пятьдесят.

С мужем она ладит. Она всегда согласна с ним, даже если порой в разговорах с Пру и осуждает его взгляды или поступки. Мариусия и Лизандро рука об руку прошли долгий путь, и, ох, как нелегок был он вначале. Лизандро не щадил себя, чтобы его дети и жена не были лишены по крайней мере самого необходимого. Образцовый супруг и любящий отец работал как вол, отважно и дерзко брался за любое дело, был неразборчив в средствах и не страдал излишней щепетильностью – лишь бы дом его был полной чашей, лишь бы дети встали на ноги. Что ж, он добился своего – сыновья, слава богу (хотя бог тут ни при чем – славить следовало бы усердие и упорство Лизандро), устроились в жизни неплохо. Пру пока еще только на четвертом курсе и зависит от родителей, хотя зависимость эта проявляется лишь в том, что ее кормят, обувают и одевают – ни малейшего вмешательства в свои дела своенравная и самостоятельная девушка не терпит. Ей бы очень хотелось жить отдельно, быть хозяйкой самой себе, да пока не выходит. Она уже работает в адвокатской конторе – денег не получает, зато набирается опыта и выполняет свой гражданский долг: владелец конторы специализируется на защите политических преступников перед Особым трибуналом.

…Лизандро уселся рядом с женой:

– Да все эти проклятые выборы… Я думал, протащить Агналдо в Академию будет нетрудно. И ошибся.

Он испытывал к жене неубывающее чувство благодарности, начавшееся ещё в далекую пору ухаживанья. Лизандро и в юности был одышлив и тучен, длинноволос и плохо выбрит, не любил спорт и не умел танцевать; девушки обращали на него мало внимания… До сих пор он не понимает, почему Мариусия на выпускном вечере согласилась стать его женой. Он долго не мог поверить в искренность её чувств, хотя о браке по расчету и речи быть не могло: Лизандро был ещё бедней, чем она – школьная учительница, – и, пока не получил стипендии, подрабатывал в магазине готового платья – умудрялся выколотить деньги за отпущенные в кредит товары из самых безнадежных должников. Всю жизнь он чувство­вал себя обязанным жене.

– Многие возражают против его кандидатуры?

Дона Мариусия обычно не интересовалась борьбой вокруг вакансий в Академию, – борьбой, которой её муж отдавал столько времени и сил. Как подобает супруге академика Лейте, она принимала у себя кандидатов, наносивших положенные визиты, появлялась в Малом Трианоне на торжественных заседаниях и традиционных рождественских чаепитиях, где и виделась с жёнами «бессмертных», но круг её приятельниц состоял главным образом из жён сослуживцев Лизандро и родственниц.

– Да есть кое-кто… Больше, чем я предполагал. И такие, что ухо с ними держи востро. Помнишь этого денди Афранио Портелу?

– Помню. Я читала его романы – «Аделия» мне понравилась… Очень милый человек.

– Милый? Макиавелли перед ним – щенок. Знаешь, до чего он додумался?

– Нет, не знаю. Расскажи. – Она ласково взяла его влажную от пота руку.

– Мало того что они выкопали откуда-то генерала, который стал соперником Агналдо, так еще подрядили Марию-Жоан отбивать у нас голоса академиков.