Военный и промышленный шпионаж. Двенадцать лет службы в разведке - [137]

Мы знали, что итальянцы ожидали нашего наступления еще с середины апреля, и поэтому организовали патрулирование, а также проведение разведки боем силами штурмовых групп, чтобы определить направление главного удара. По полученным сведениям, в первой половине мая противник полагал, что главный удар будет нами нанесен на участке между Юдикарией[354] и рекой Пьяве, а вспомогательный — на Западном фронте в Тироле. Для уточнения этих данных неприятель предпринял 24 мая довольно крупную атаку в районе горы Цугна-Торта, о чем еще 16 мая нас предупредил один перебежчик. Благодаря этому мы встретили атакующих во всеоружии и дали решительный отпор. Два дня спустя в таких же целях итальянцы атаковали нас в районе Тонале, что подтвердило показания пленных о том, что нашего наступления они ожидали именно здесь. Видимо, до противника дошли сведения о намечавшемся нами вспомогательном ударе.

А 1 июня мы обнаружили усиление итальянцами своих позиций на фронте возле реки Пьяве, куда они перебросили целый корпус. Кроме того, было отмечено и выдвижение в восточном направлении большей части резервной армии. Таким образом, было очевидно, что наши планы о проведении здесь наступления для противника больше тоже не являлись секретом. Тем не менее основное внимание он уделял участку фронта между городом Азиаго и верхним течением реки Пьяве.

К этому времени итальянцам удалось значительно усовершенствовать свои вооруженные силы — они почти полностью восстановили понесенные в предыдущем сражении потери в орудиях, создали пулеметные и минометные полки, а число авиационных эскадр довели до 135.

Тем не менее наше Верховное командование смотрело в будущее с оптимизмом и рассчитывало на полную победу. При этом большие надежды возлагались на инициативу младших командиров.

Перед самым началом наступления я объехал всю линию фронта и пришел к выводу о том, что разведывательная служба подготовилась к нему образцово, а затем, 15 июня, полный ожидания побед, отправился на командный пункт командира 3-го корпуса, располагавшегося в крепости Вере-на, сильно разрушенной огнем нашей артиллерии два года назад. Мне хотелось стать непосредственным свидетелем наступления на ставших уже знаменитыми плоскогорьях Южного Тироля.

Следует сразу отметить, что полученные нами данные о положении войск противника по состоянию на 15 июня 1918 года оказались весьма точными.

Наступление 11-й армии, на которое мы возлагали столь большие надежды, потерпело неудачу, причем наши войска понесли большие потери. Главная причина этого заключалось в том, что передовые линии обороны противника, на которых была сосредоточена наша артиллерийская подготовка, оказались занятыми весьма слабыми силами. Когда наступавшая пехота ворвалась во вражеские окопы, неприятельская артиллерия, частично сменившая свои позиции и мало пострадавшая от обстрела, открыла мощный заградительный огонь. В то же время вторая линия неприятельской обороны была полностью готова к отражению атаки.

Из показаний пленных вскоре выяснилось, что противник не только знал из показаний перебежчиков о намечавшемся наступлении, но и точное время его начала, что явилось следствием неосторожных телефонных разговоров, которые осуществлялись в нарушение установленных строжайших правил. Оказалось, что столь хорошую службу сослужила итальянцам станция подслушивания, установленная ими после обеда 14 июня. Измену же наших перебежчиков они рассматривали как результат хорошей работы пропагандистской комиссии, которой после сражения генерал Диас выразил особую благодарность.

В связи с неудачей 11-й армии наше июньское наступление захлебнулось. Мы не смогли воспользоваться и успехами, достигнутыми на реке Пьяве. Захватив сначала населенный пункт Монтелло, наши войска, не получив подкрепления, вынуждены были отойти назад за реку. И это при том, что радиоразведка, несмотря на частую смену итальянцами шифров, что затрудняло дешифровку радиограмм, своевременно обеспечивала командование необходимой информацией о противнике.

Между прочим, военнопленные — и итальянцы, и англичане, и французы — единодушно восхищались отвагой и умелыми действиями наших войск в ходе наступления. Однако при этом они не скрывали своего убеждения в том, что Австро-Венгрия обречена на гибель вследствие наступившей в империи разрухи, и прежде всего голода. Когда же мы пытались доказать им, что такие взгляды основаны на очернительстве итальянской прессы, действовавшей в пропагандистских целях, то в ответ они приводили выдержки из австрийских газет, о содержании которых были хорошо осведомлены. А их пессимистические публикации не оставляли сомнения в том, что Австрию вскоре ждет печальный конец.

Пропаганда Антанты и атака мятежников после битвы при Пьяве

Неудачный исход сражения на Пьяве и быстрое ухудшение условий жизни внутри страны лили воду на мельницу неприятельской пропаганды, пытавшейся с помощью славян и румын подорвать боевой дух нашей армии и склонить солдат к переходу на сторону противника. В тылу же толчка извне и вовсе не требовалось — парламент постоянно начал нападать на правительство, а среди населения стали распространяться самые дикие слухи. Им охотно верили, особенно если они исходили от отдельных офицеров, в связи с чем военное министерство вынуждено было принять против таких болтунов строгие меры, выпустив соответствующий приказ и начав привлекать их к ответственности. На то, насколько исходившая от них критика была обоснованна, показывают результаты многолетней работы так называемой «комиссии по расследованию случаев измены солдатскому долгу во время войны».