Военные воспоминания - [42]

Старший сержант Дрегляйнов обнаружил немецкую пешую колонну, когда она уже прошла мимо наблюдательного пункта между деревней и НП. Телефонный кабель, видно, примело поземкой, и колонна прошла через него, не заметив.

Дрегляйнов, посчитав себя отрезанным от дивизиона, и ничего другого придумать не мог, как бежать в деревню, где находился штаб полка. А оставшийся на НП связист сообщил о случившемся в штаб дивизиона и оставался на месте, пока не получил приказ покинуть НП. За это он был награжден орденом Красной Звезды.

Пройдя мимо НП, немецкая колонна разделилась на две части. Одна круто повернула направо на Луковицы и заняла ее, выбив малочисленную роту, занимавшую там оборону без артиллерийского прикрытия, а вторая напала на деревню Конино, где стоял штаб нашего дивизиона, 1-я батарея и одна рота, такая же малочисленная, как и в Луковицах.

Деревня Конево речкой разделена на две части. Меньшая часть - не более десяти домов, совхозная конюшня и еще кое-какие постройки, находилась за речкой на стороне противника. В этой части деревни и располагался личный состав батареи, а в пустующей с начала войны конюшне теперь стояли лошади батареи. Огневая же позиция батареи находилась на противоположном берегу речки у огородов. Таким образом, получилось что, когда противником были заняты Луковицы, жилье и коновязи оказались впереди самой батареи и сектор стрельбы стал проходить чуть левее своей же конюшни. Пехота тоже находилась в самой деревне и когда немцы обошли Луковицы слева, они вышли на незащищенную часть Конево.

Спас батарею дневальный, топившейся батарейной кухни, вовремя заметивший на снежном поле приближение немецкой колонны. Поднятые по тревоге огневики убежали на батарею, а ездовые на конюшню. Немцы без единого выстрела заняли эту часть деревни. А когда при попытке перейти речку получили отпор, атаковать деревню не стали, а занялись подготовкой к осаде.

Они обошли деревню слева и установили пулеметы, перерезав дорогу, связывавшую деревню с внешним миром. Вторая дорога на Луковицы уже была перерезана. В овраге у речки установили минометную батарею, и началась осада. Деревня была взята в подкову. Разрыв в этом круге приходился на поле, шириной около 300 метров, круто поднимающееся от деревни к лесу. Загадка, почему немцы не вошли в лес на холме, буквально нависающем над деревней? Скорее всего, побоялись повернуться спиной к расположению наших войск. Если бы они это сделали, тогда и деревня и батарея была бы у них, как на ладони. Может быть, они не хотели мерзнуть, оторвавшись от жилья или, может быть, посчитали, что поляна и так надежно перекрывается не только минометным огнем, но и пулеметами.

Командир дивизиона, узнав, что батарея лишилась лошадей, приказал командиру батареи отбить у противника конюшню.

Огневики, оставив пушки, взялись за винтовки. В атаку батарейцев повел командир батареи старший лейтенант - молодой, темпераментный, грузин. К сожалению, фамилию уже не помню. Положение атакующих усложнялось тем, что они не могли вести артиллерийский огонь по конюшне, надо было сохранить лошадей. И все-таки, внезапность атаки и храбрость солдат и командира сделали свое дело. Конюшню отбили. У стога сена нашли ездового с простреленными автоматной очередью ногами. А второй спрятался в ясли конюшни и остался жив. Не пострадали во время боя и стоявшие в конюшне лошади.

Бой за деревню шел весь день. К вечеру, когда я оказался в деревне, наша батарея уже отбила у немцев конюшню конезавода и дома за речкой, где до нападения находились расчеты. Лошадей вывели в деревню, а солдаты отошли на батарею. После этого часть деревни за речкой снова была оставлена противнику, поскольку защищать ее было некому. Вынесли и наспех похоронили погибших. В этом бою, поднимая в атаку огневиков, от ранения в шею погиб командир батареи - молодой, энергичный и бесстрашный офицер.

С настплением темноты в центр деревни стали стягиваться немногочисленные группы пехотинцев. Разрывы мин на улицах стали реже. Снялась с боевой позиции и батарея, на которой уже не осталось снарядов. Поскольку дорога, ведущая в наш тыл, была перерезана противником, двинулись по полю. Отсутствие техники и наступившая темнота позволили нам покинуть деревню незамеченными и без приключений прибыть в расположение штаба полка.

На маршруте я поговорил со старшиной батареи. Он раненый лежал в санях. Рассказал, что ничего не подозревая, проехал мост через речку, поднялся на гребень холма и примерно в том же месте, где и я, попал под пулеметный огонь. Ему ничего не оставалось делать, как только гнать лошадь вперед. Кондаков и его лошадь были ранены, но успели вскакать в деревню под защиту каменных сооружений.

Батарея заняла новую огневую позицию у одной из двух огромных конюшен конезавода в селе Воскресенское, а мы - в каком-то подсобном помещении этой фабрики лошадей для нашей славной конницы. Ночь прошла спокойно, а утром за речкой неподалеку от села появились немецкие танки. Мы хорошо их видели и слышали. Они весь день перемещались вдоль речки. А мы, заняв оборону, весь день ждали, когда они перейдут речку и выбьют нас из села. По-другому и быть не могло. Винтовочным огнем мы бы их не остановили, а снарядов на батарее не было. Но все кончилось «миром». Мы тогда в своей среде пытались разгадать причину такой нерешительности противника и сходились на том, что у немцев не было разведанных. Не знали они, кто перед ними стоит, а идти на авантюру, видно, не решились.