Военные разведчики XX века - [36]

* * *

В начале 1902 года Маклеоды вернулись в Голландию. К тому времени Рудольф был на грани срыва. Он публично отказался платить долги жены, и к концу года семья распалась. Маклеод дал жене небольшое денежное содержание, но потребовал опеки над дочерью: будущая Мата Хари, по его мнению, была не тем человеком, который мог бы воспитать ребенка.

Скудное пособие было достаточным для женщины без претензий, но, разумеется, не для Герды, чей экстравагантный вкус начал удивлять окружающих. Она решила покорить театральную сцену, но обнаружила, что у нее нет ни подготовки, ни таланта. И все же в 27 лет она собралась завоевать Париж.

Как и следовало ожидать, она стала моделью. Поначалу она отказывалась позировать обнаженной, но это продолжалось недолго. Символично ее первое «дело» на новом поприще: она позировала для театральной афиши, изображавшей Мессалину — жену римского императора Клавдия и нимфоманку, совращавшую молодцов из охраны императора и убивавшую их ядом, когда они становились ненужными и опасными.

Но и в качестве модели Герда не имела большого успеха. Она все еще «не нашла себя». В одном из полицейских отчетов утверждается, что она выходила на панель. То ли правда, то ли опять легенда: одна из парижских уличных девчонок пожалела неудачницу из Голландии и привела ее в публичный дом высокого класса. Там Герда и выучилась искусству, которое впоследствии позволило ей стать одной из самых известных куртизанок мира.

Поиски своего лица продолжались. Она участвует в пятисортном мюзикле, и опять провал. В отчаянии она пишет родственнику мужа, генералу, тот соглашается ей помочь, и она возвращается в Голландию. Но сразу же возникает скандал с Рудольфом: бывший муж рассказывает кое-что генералу о Герде, и та вновь оказывается на улицах Парижа.

* * *

Еще на Яве Герда была очарована танцами местных красавиц. Ее темперамент и страсть просыпались от чувственных движений. И вот теперь, на очередном витке неудач, она начинает, втайне от других, вспоминать особенно волнующие па, особенно сексуальные изгибы тела, придумывает и разрабатывает собственную модель этих восточно-индийских религиозно-эротических танцев. Герда посчитала излишним длинные платья того времени и, имея опыт модели, решила танцевать без одежды.

Чтобы привлечь к себе больше внимания, она отны-

не именуется «Леди Греша Маклеод». Направляемая своим импресарио, она разъезжает по частным вечеринкам, где танцует обнаженной на обеденном столе. Она никогда не была великой или хотя бы достойной артисткой; ее выступления были чем-то вроде стриптиза Соломеи. Но дело заключалось не в танце.

Она была фантастически сексапильна. Чувствительность истекала от нее, как волны от радара, и мужская часть аудитории не могла оторвать от нее глаз. Не будучи артисткой, она могла, однако, делать то, что делали восточные жрицы: передавать чувственный трепет, возникший во время ее псевдовосточ-ного танца.

На одном из подобных вечеров ее заметил известный в театральном мире Парижа человек; возможно, она была его любовницей. В любом случае, он дал ей отличный профессиональный совет и представил людям, которые могли ей помочь. Новая сенсация неожиданно поразила и покорила скучающий циничный мир ночного Парижа. Леди Греша Маклеод исчезла. Родилась Мата Хари.

* * *

Музей Гиме был давно известен своей любовью к Востоку и его искусству. Однажды вечером в начале марта 1905 года избранной группе меценатов было обещано нечто новое и волнующее. Они были приглашены на представление танцев восточного храма. Бородатый ученый специалист объяснил религиозную символику того, что предстояло увидеть. А тем временем по залу разлился необычный волнующий восточный аромат. Таинственная музыка, словно льющаяся из дудочки заклинателя змей, сопровождала медленно поднимающийся занавес и огромного Будду, задрапированного шелками. Волны шелка переливались так, будто под ними скользили бесчисленные змеи. Вот что увидел изумленный журналист, много лет спустя вспоминая тот день:

«…из мерцающих золотых и серебряных газовых тканей материализовалась прекрасная женщина. Мягко, с бесконечной грацией она начала танцевать. Один за другим скрывающие ее покровы срывались, пока танцовщица не осталась только со сверкающими цепями и ожерельями из мерцающих камней…»

Это, как объяснил все тот же бородатый специалист, была легенда о черном жемчуге. В истории говорится о молодом рыбаке, который по требованию прекрасной и чувственной принцессы спускается на дно моря, где погибает от ран, нанесенных ему чудовищем — охранником черного жемчуга. Принцесса любуется жемчугом, все же добытым юношей со дна моря, и отнюдь не скорбит по поводу смерти вчерашнего возлюбленного.

Обнаженные женщины не были новостью для Парижа. Но увиденное в тот вечер стало чем-то иным, чем-то на грани греха и искусства. Аудитория была очарована. Слава Мата Хари разгорелась в одну ночь. Герда нашла себя.

Вот какую историю она рассказывала о себе потрясенным и покоренным зрителям. Будто бы родилась она в Южной Индии «на берегу Малабар», в брамин-ской секте, где отец ее был святым, а юная четырнадцатилетняя мать — танцовщицей храма, которая умерла в ту ночь, когда родилась ее дочь. Ребенок воспитывался браминскими священниками; от них девочка получила имя Мата Хари — Глаз Утра.