Военные приключения. Выпуск 6 - [78]

На четвертом этаже отыскали четыреста одиннадцатую комнату. Участковый постучался.

— Заходь, коль свой, — пророкотал из-за двери мужской голос.

— Участковый уполномоченный капитан Бибиков, — представился милиционер, козырнув.

В микроскопической комнатенке с трудом умещались две кровати, шкаф, стол и два стула. На столе — бутылка вина и сковородка с жареной картошкой. За столом — двое неопрятного вида парней и две девушки. При слове «участковый» парни засуетились. «Химики», — подумал Субботин. Присутствие их здесь в это время — нарушение режима.

— Ну, мы того, девочки, — пробормотал один, вставая, и с тоской оглядываясь на сковородку о картошкой. — Мы пошли, да?

Он начал пробираться к выходу, пытаясь обогнуть участкового.

— Эти вам не нужны? — спросил милиционер.

— Нет, пускай идут.

«Эти» моментально исчезли.

— Кто из вас Клава Завадская? — спросил Субботин.

— Я, — ответила дородная, спелая деваха, завернутая в черный, с изображениями змей и драконов халат. Она изучающе посмотрела на следователя.

— А вы кто? — обратился Субботин к худой девушке в серой юбке и голубой кофточке. В ее глазам было что-то жалобное, как у дворняжки. Этакий заморыш.

— Соседка, — ответила она.

— Вы нам тоже понадобитесь. Будьте где-нибудь поблизости.

Девчонка согласно закивала и выскользнула из комнаты.

— Я из военной прокуратуры, — представился Субботин, садясь за стол и брезгливо отодвигая закопченную сковородку.

Клавдия усмехнулась и вызывающе покачала головой. Субботин вытащил из портфеля бланк протокола допроса.

— Я должен допросить вас в качестве свидетеля.

— Чегой-то? — презрительно протянула Клавдия. — Нечего мне с военной прокуратурой делить. Не хочу я допрашиваться.

— Не понял, — переспросил Субботин. — Вы что, отказываетесь давать показания?

— А чего понимать-то? Не буду я ничего говорить. Не хочется чегой-то.

Клава томно потянулась и демонстративно отвернулась к окну, всем видом давая понять, что участковый и следователь здесь лишние.

— Это уже интересно, — усмехнулся Субботин. Нахалов он на своем веку перевидел немало и даже на разозлился. — Придется прочитать небольшую лекцию. Давать показания не ваше право, а ваша обязанность, По уголовному кодексу за отказ, уклонение от дачи показаний или за дачу заведомо ложных показаний вы можете быть привлечены к уголовной ответственности. Правда, много за это не дают. Не больше года лишения свободы.

Субботин говорил холодно. За время следственной работы он научился говорить так, что у нахалов отпадало желание нахальничать.

— Если вы не хотите говорить со мной здесь, придется пройти в милицию. Или добровольно, или приводом. Это тоже предусмотрено законом.

Услышав про уголовную ответственность, Завадская изменила позу, глаза забегали.

— За чегой-то отвечать? Какой еще привод? — забеспокоилась она. Поняла, что хамством не взять, и засуетилась.

— В общем, так — не хотите говорить, пойдемте с нами.

— Ну чегой-то сразу идти. Какие там вопросы?

— Вы Казьмина знаете?

— Еще бы мне его не знать, — злорадно усмехнулась Клава. — Он мой, как это называется, полюбовник.

«Какая бесстыжая девка», — отметил про себя Субботин.

— А что он сотворил? Вообще-то с него станется. Нет у него ни соображения, ни воображения, ни совести.

Субботин оценил это утверждение. Интересный тип взаимоотношений — и Казьмин, и Клава оба недовольны всем, а заодно и друг другом, но есть в них взаимная тяга, и заставляет их непонятная сила держаться вместе. Но при этом не упустят случая облить друг друга грязью.

— Что вы о нем так плохо отзываетесь?

— А вот так, — неопределенно пожала плечами Клава.

— Значит, деньги он так и не отдал? — с сочувствием спросил Субботин.

— Нет, — хмуро кивнула Клава, но тут же встрепенулась: — Какие деньги?

— Которые Казьмин проиграл этому, как его… — Субботин неопределенно прищелкнул пальцами, будто пытаясь вспомнить имя.

— Митяю, — кивнула Клава. — Проговорился-таки, подлец. Меня теперь склонять будут, что «химики» с солдатами в моей комнате в карты играют.

— Да уж, — подтвердил Субботин. Пусть подумает над тем, что делает. — Это содержанием притонов называется.

— Я, что ль, их сюда затаскивала? — взвизгнула Клава. — Сами слетались! А я не виновата!

— Вчера тоже играли?

— Нет, вчера без этого обошлось.

— Во сколько Казьмин пришел?

— В полтретьего. До половины шестого здесь и пробыл…

Фары «уазика» безуспешно пытались разогнать туман. Погода начинала портиться, повеяло сыростью. Стало как-то зябко. Улицы города, кажущиеся чужими и нереальными в этой дымке, как кадры сюрреалистического фильма проплывали за стеклами кабины.

«Нужно завтра надевать плащ», — решил Субботин. Он с грустью подумал, что лето, похоже, окончательно сдало свои позиции. Скоро опадут с деревьев листья, потом пойдет снег. Зима. Холодно. А зиму и холод он не любил.

Субботин мысленно подвел итог еще одному дню работы. Очередная версия разлетелась в пух и прах. Соседи Клавы подтвердили, что солдат провел ночь в общежитии. Похоже, они говорили правду. Уж очень логичные, последовательные были показания. Артамонов видел Казьмина в два часа ночи. На это заявление можно положиться, потому что солдат на посту прекрасно знает, сколько времени прошло после заступления на пост и когда, наконец, ему сменяться. В общежитие самовольщик пришел в полтретьего. Время девчонки тоже запомнили хорошо. От военного городка до общежития двадцать минут ходьбы. Ушел из общежития в полшестого утра, едва хватало времени, чтобы добраться в часть до подъема. Так что времени обокрасть магазин у него не было.