Военные приключения. Выпуск 6 - [44]

И теперь, пока Иван лежал на нейтралке, ожидая сигнала, все маячили перед ним эти провожающие глаза, не отпускали.

Задача у Козлова была простая: в случае чего прикрыть огнем саперов, работающих впереди на минном поле. Он представлял, как в эту минуту чуть ли не носом елозит сапер по снежным ошметкам, по мокрой земле, и шарит, шарит озябшими руками, оглаживает затвердевший панцирь снега, мокрые стебли прошлогодней травы. Руки быстро согреваются, это Козлов хорошо знал. И на морозе тело обычно ударяет в жар, в испарину от огромного напряжения. Вот пальцы натыкаются на твердое, округлое. Мина! Противопехотная, прыгающая. Должна быть проволочка, тронешь неосторожно — мина подпрыгнет и взорвется, все вокруг кося осколками. Снять проволочку, вывернуть взрыватель, и тогда хоть гвозди забивай этой миной. Сапер отставляет мину в сторону, чтобы потом забрать с собой. Теперь он знает, где искать следующую. Помогает педантизм немцев: если уж ставят мины, то в строжайшем, до сантиметра выведенном, порядке. Протягивает руку — и точно, вот она, другая мина…

Во тьме затрясся огонек пулеметной очереди, пули шмыгнули где-то близко. В ответ коротко протарахтел наш «дегтярь». Взвилась ракета, высветила пустоту нейтралки и погасла. Все это ничего, это не страшно: обычная перекличка переднего края. Знал Козлов: «дегтярь» отозвался так, для порядка, чтобы ничего немцы не заподозрили. Знал, что в эту самую минуту вся провожавшая их рота наготове, и артиллеристы стоят у орудий, и начальник штаба полка не отходит от телефона. Обнаружит противник неладное на нейтралке — и в один миг взорвется передний край, ощерится всеми огневыми средствами, чтобы отвлечь немцев от разведчиков или дать им возможность благополучно отойти, — смотря как сложится.

Как ни ждал Козлов условного сигнала, но звук капли, падающей в лужу, донесся неожиданно. Он пополз вперед, не замечая ни грязи, ни леденящего мокрого снега под локтями, под коленями. Все внимание вон к той шевелящейся тени. Он знал, что это за тень, — Сашка Мостовой. Только туда внимание. Замерла тень, и ты замирай, жди. И хоть умри, а чтоб не видно тебя и не слышно. Одно слово — нейтралка, место между жизнью и смертью.

У Мостового свой ориентир — командир группы лейтенант Симаков. За Козловым — Степка Рогов, а позади всех — младший лейтенант Гладышев. Так они и ползут, в точности повторяя движения друг друга, стараясь попасть локтями и коленями в ямки из-под локтей и коленей тех, кто впереди. Так вернее.

Снова замерла беззвучная цепочка: Симаков углядел в падающем свете ракеты осыпь бруствера и тусклый блеск каски. Немец что-то заметил, привстал. Такой вот момент обычно ловили разведчики, когда ходили за «языком». Слабый хлопок мелкокалиберки, немец падает на дно траншеи, и тут уж не зевай: броском в траншею, ногами, плечами, чем придется сшибай другого, не опомнившегося, немца, который всегда бывает рядом, и кляп, кляп ему в глотку, чтобы не заорал.

А теперь надо молчать и не двигаться. Хоть бы в полоснули по тебе из автомата, умри без звука. Но немец стрелять не стал, каска скрылась, ракета погасла, и Симаков так же беззвучно пополз в сторону, вдоль бруствера. Вон проступил в темноте силуэт сломанного дерева. За ним траншея кончалась, это Симаков знал в точности. Все он знал о вражеских позициях, и за каким кустом что, и где какой камень валяется. Не зря же разведчики все время ведут наблюдение.

Когда уже казалось, что передний край немцев прошли, Козлов услышал вдруг непонятный шумок позади. Оглянулся и похолодел: смутно видные в тусклом свете дальней ракеты поднимались из-под земли руки. Затем и голова показалась, маленькая, обтянутая пилоткой. Немец!

Такого еще не бывало, чтобы так вот, дуриком, свалиться в окоп, на немцев. Двое из них сидели в хорошо замаскированной ячейке, видать, в секрете. Закрылись плащ-палаткой и дрыхли. Трое разведчиков проползли мимо, не заметили, а Степка неосторожно взял чуток левее и рухнул в окоп. Не растерялся, первого опомнившегося немца прикончил ножом, а другой сообразил, что молчать в его интересах, и поднял руки. Ловкий Степка, ну да все равно оболтус. Командир, который в момент оказался рядом и сразу все понял, так глянул на него, что тому и в темноте стало не по себе, заерзал.

Пленный был совсем ни к чему. Избавиться от него проще простого, но не навело бы это немцев на мысль, что разведчики приходили совсем не за «языком». Начнут искать, найдут след. Это уж обязательно найдут, ничего не бывает так, чтобы совсем без следа.

— Возвращайся. Доставишь «языка», — сказал командир Рогову.

И все поняли: единственное, что оставалось, — запутать немцев, дать им понять, что разведчики приходили именно за «языком». Дело обычное.

Дождь все моросил, огненные всполохи ракет трепетали в радужном ореоле. Ракеты помогали сориентироваться. Если не зевать, то всегда можно упасть на землю, прежде чем стремительно взмывающий след очередной ракеты оборвется в вышине, вспыхнет. И оглядеться, наметить путь очередного броска в обход немецких постов.

Постепенно всплески ракет остались за спиной, а потом и вовсе потускнели. Разведчики часто останавливались, напрягали слух. Начался плотный кустарник, в котором пришлось двигаться совсем уж осторожно, чтобы не очень шуметь.