Военные приключения. Выпуск 3 - [46]

— Вы с ними? — с надеждой спросила меня Ануш.

Я промолчал. И тогда она бросилась за колонной, за братом. А я смотрел вслед, понимая, что помочь ничем не могу.

2

Лишь через два месяца я вновь очутился в этом городе. Командировки носили нас, газетчиков, по всей огромной дуге Закавказского фронта, левый фланг которого обозначал скелет железнодорожного вагона над цементными заводами Новороссийска, а правый терялся в веренице постов где-то в калмыцких степях, промороженных, продуваемых насквозь метелями. Трудно на таком фронте дважды очутиться в одном и том же месте, но вот случилось.

Я подошел к симпатичной регулировщице, ловко управлявшей движением транспорта. Показал документы, спросил несколько витиевато:

— Я бы просил дать азимут до штаба.

Девица хмыкнула, сделала четкий поворот направо и указала взглядом, чтобы неосторожным движением руки не внести путаницу в движение грузовиков и подвод:

— Шагайте, товарищ старший лейтенант, до той развалюхи, потом поворот на девяносто в проулочек, там сразу и разберетесь.

«Той развалюхой» был уже знакомый мне домик, разбитый бомбой. Куст хризантем перед ним поник, пожух под первыми декабрьскими заморозками, безжалостно открыв взору приспособленную для жилья землянку. Из трубы валил дым.

Я прошел еще немного до школьного двора, где последний раз видел ту девушку, Ануш, ее брата Левона, пожилого Ашота, этого язву Федулова. Где они сейчас? Живы ли вообще? Месяц в военное время — срок огромный. Может жизнь подарить. Может отнять…

Заглянул в знакомые ворота. Школа стала госпиталем. По двору прохаживались выздоравливающие, бегали сестрички в белых халатах. Вот, сгибаясь под тяжестью тюков с бельем, мимо меня прошла тоненькая девушка. Остановилась передохнуть. И я узнал Ануш. Мы бросились друг к другу, словно давно ждали этой встречи.

— Вы с фронта? — Она увидела мою новую шинель, начищенные сапоги и сникла… — Нет, вы не оттуда…

— А ты что здесь делаешь? Почему не уехала домой?

— Левона жду. Он вернется, станет меня искать, а я тут, в госпитале.

— А ты знаешь, где сейчас брат?

— Там, — кивнула она в сторону гор, — на фронте. Ведь правда, его не могут убить? Его могут только ранить. Тогда сюда привезут. А здесь я. Лечить его буду…

— Слушай, Ануш, я сейчас спешу, но через час вернусь. Через час на этом месте, хорошо?..

Штаб я нашел быстро: по проводам, подвешенным прямо на ветки деревьев, по нескольким потрепанным «эмкам», по коновязи, возле которой понуро жевали овес оседланные кони, по обилию командиров, снующих туда-сюда в распахнутые двери. Я тоже вошел.

Внутри штаб имел вид обжитой. Словно в довоенные времена на стенах в деревянных рамках развешаны разные памятки, боевые листки и — примета времени — портреты великих русских полководцев, начиная от Александра Невского. По коридорам расставлены стулья и кресла.

На дверях даже таблички под стеклом, напечатанные в типографии. Я толкнул ручку двери с табличкой «Начальник политотдела полковник…». Дверь неожиданно легко распахнулась.

— Разрешите войти?

— Погоди момент, — буркнул полковник кому-то в трубку. — Уже вошли, — ответил мне.

— Вот документы.

— А, газета! Пе-тро-сян? Читал вас, читал. Присаживайтесь, а я в момент закончу… — И в телефон: — Так вот, объясни им, пусть вяжут из чего угодно — из овечьей, ишачьей, собачьей шерсти, пусть, в конце концов, кофты распустят на нитки и вяжут. Объясни им по-человечески, почему надо быстро и много. Что? Варежки трехпалые, носки, ну, эти еще… намордники… А как их еще назовешь, наличники, что ли?

Я старался не смотреть слишком, пристально на лицо полковника, потому что оно представляло довольно грустное зрелище: щеки, нос лоснились от густого слоя вазелина, под которым чернели следы то ли ожогов, то ли обморожения. Разглядывал кабинетик: этажерка, стол и продавленный диван. Над диваном большая карта Кавказа, утыканная флажками с циферками и буквами на них.

— …ничего, поймут… Три щелки — одна для рта, две для глаз! — Полковник продолжал кричать в трубку: — Сколько штук? Сколько рук хватит. Все! — И повернулся ко мне: — Теперь слушаю вас.

Я кратко изложил суть редакционного задания.

— Ну, это мы вам быстро организуем, — оживился полковник. — Последние данные узнаете в оперативном отделе. Вот политдонесения последней недели. Общая ситуация… — Он поднялся из-за стола, подошел к дивану, оперся коленом о сиденье, провел ладонью по Главному Кавказскому хребту. — Вот общая ситуация. Держимся. С наклоном в сторону моря. Держим южный фланг советско-германского фронта, тылы Новороссийска и Туапсе. Сталинграду помогаем. Боевые эпизоды здесь, — он снова похлопал по папке с политдонесениями.

— Я их изучу, но, с вашего разрешения, на обратном пути. Сначала на перевал надо сходить.

— Вы представляете, что значит «сходить»?

— В общих чертах.

— Вы принимаете здравые советы? — Полковник подошел к окну. — Пройдите двести метров. За углом — госпиталь. Там о таких конкретных случаях узнаете, что… ни в какой газете не напишете.

— И этим советом воспользуюсь… на обратном пути.

Полковник понял, что отговаривать бесполезно:

— На какой срок вы рассчитываете?