Военные приключения. Выпуск 2 - [48]

— Ты очень нервничаешь, Сережа, — начала она издалека. — Я понимаю, у тебя есть, наверно, для этого основания, но надо сдерживать себя…

— Ты о чем? — перебил ее Тамаров, занятый мыслями и по этой причине, а также по той, что его «разоблачают», без одобрения встретивший начатый женой разговор.

— Все о том же, — спокойно продолжала Галка. — Дергаешь себя по каждому случаю, заводишься с полуоборота, а ведь ты еще и не начал служить, стало быть, нервы надо беречь, они еще тебе пригодятся…

Тамаров слышал, как, не удержавшись, фыркнул от смеха солдат, а это уже было для него слишком.

— Ты думай, что говоришь! — резко бросил он жене. — Я не школьник, а ты не моя учительница, чтобы меня учить!

Но Галка, пропустив его грубость мимо ушей, продолжала развивать свою мысль.

— Я больше, чем твоя учительница, и поэтому прошу меня выслушать… Ты вот считаешь себя очень наблюдательным, бдительным человеком, я не отрицаю этих твоих достоинств, но почему ты смотришь так однобоко? Впрочем, применительно к нашей сегодняшней поездке я не совсем точно выразилась. Скажем так: ты смотришь только вперед и по бокам от дороги, но ни разу не посмотрел назад, не поинтересовался, что делается у тебя за спиной…

— А ты для чего, — возмутился Тамаров.

— Ну, я женщина, не все могу понять, не всему, что вижу, придать значение.

— Ты что-нибудь видела? — насторожился Тамаров.

— Утверждать не могу, но мне иногда казалось, что за нами кто-то едет…

Тамаров с минуту не мог произнести слова — так ему стало не по себе. Наконец он глухо выдавил:

— Ты понимаешь, что ты говоришь? Понимаешь, как это важно: видела ты или нет?

— Понимаю. Но очень возможно, что мне просто показалось.

— «Показалось, показалось»!.. — Тамаров кипел от ярости. — Я, понимаешь, сижу рядом, а она, вместо того чтобы сразу же поставить меня в известность, предположениями занимается!.. — Тронул солдата за рукав. — Останови, пожалуйста. Я сейчас…

Спрыгнув с саней, Тамаров быстро зашагал назад, на ходу расстегивая кобуру. В лесу уже было по-настоящему темно, но на дорогу еще падал последний свет уходящего дня, однако проку от него почти не было, поэтому Тамаров достал карманный фонарик и зажег его. Длинный луч высветил довольно значительный отрезок дороги, но, как и предполагал Тамаров, дорога была пуста. Идти дальше не имело смысла, да, честно говоря, Тамаров все-таки не верил, что за ними кто-то ехал, считал, что Галка ошиблась. Ну, а если и ехал и если это были бандиты, преследовать пограничников на подступах к заставе они бы наверняка не решились…

Возвращаясь, Тамаров немного успокоился, а садясь в сани, даже позволил себе пошутить:

— Если нас кто-то и догонял, так скорее всего это был Дед Мороз, по которому ты, Галка, очень соскучилась! — Потом, обняв жену, тихим, спокойным тоном заключил: — Ты, наверное, ошиблась. Поехали…

Когда миновали темневшую возле дороги заброшенную избушку лесника, солдат весело предупредил:

— До заставы — рукой подать! Поспеем как раз к ужину. Вон и гнедой уже уши навострил, запах пищи почуял! Ну, ходи веселей!..

И действительно, минут через двадцать подъехали к заставскому забору. У ворот их встретил часовой. Стали уже въезжать, и тут опять удивила Галка.

— А собаку-то с собой возьмем? — спросила она неожиданно.

— Какую еще собаку? — недоверчиво буркнул Тамаров. — Опять у тебя галлюцинации!

— Самую обыкновенную. Бежала за нами от избушки лесника, иногда мне в колени чуть ли мордой не тыкалась.

— Ну, ты даешь! — развел руками Тамаров. — С тобой не соскучишься!

— И не надо, — не обиделась Галка. — Вон она стоит!..

Тамаров резко обернулся… и увидел стоявшую под деревом огромную, с ввалившимися боками волчицу.

— Ничего себе… мордочка! Это же волк!.. тыкался тебе в колени…

Галка охнула и закрыла лицо руками. Тамаров, солдат и часовой от неожиданности не знали, что предпринять. А волчица, словно надеясь на их милосердие, не убегала. Доведенная до отчаяния голодом, она, видимо, потеряла последние силы и молила о пощаде и помощи. Тамаров подумал, что где-то поблизости от заброшенной избушки, а может быть, и в самой избушке ее ждали волчата и что она потому и бежала за ними, чуть ли не тыкаясь в колени Галки, абсолютно беспомощная и безопасная для людей, в которых видела не врагов, а спасителей…

— Успокойся, — сказал Тамаров жене, — и достань колбасу… Это как раз тот случай, когда волка можно сравнить с ягненком. Считай, что тебе повезло…

Галка полезла в сумку, достала батон колбасы и протянула его дрожащей рукой мужу. Потрясение ее было так велико, что она не могла вымолвить слова и боялась посмотреть в сторону волчицы, зверя, которого она с опаской наблюдала даже в зоопарке и с которым столкнулась так близко…

Тамаров бросил колбасу к дереву. Волчица вздрогнула, но не отпрыгнула, не было сил. Взять колбасу она не решалась, видимо, ждала, когда люди уйдут. И они ушли. Уже когда миновали забор, Тамаров достал фонарь и метнувшимся в темноту лучом осветил то место, где стояла волчица: ни ее, ни брошенной ей колбасы не было…

Сани уже подкатили к зданию заставы, а Тамаров все стоял у ворот забора и вглядывался в уходящую дорогу, по которой они только что ехали и которая принесла им столько неожиданностей и волнений. Думал он и о том, что от стаи волков они бы так легко не отделались, как от этой несчастной волчицы. Но, пожалуй, не возможная встреча с волками его сейчас тревожила. Он вдруг опять вспомнил Полосатого, попутчиков на параллельной дороге, которых так и не удалось перехватить на повороте ее к хутору, таинственных преследователей, которых его жена, так толком и не поймешь, видела или не видела. Эти воспоминания тревожили его куда больше, причем он прослеживал в них какую-то взаимосвязь, понимая, что сейчас руководствуется только предположениями. Тамаров в то же время не мог и не хотел свести минувшие события к простому стечению обстоятельств, в них, как ему казалось, был смысл. Какой он еще не мог уловить, но интуитивно чувствовал, что смысл был. Когда Тамаров, перебросившись несколькими словами с часовым, зашагал наконец к зданию заставы, где его, уже волнуясь, ждала Галка, он, еще раз взвешивая все «за» и «против», все сильнее склонялся к выводу, что преследование их было не выдумкой, не галлюцинацией его жены, а вполне допустимой реальностью, только подтверждавшей сложившуюся на границе обстановку. «А если так, — думал Тамаров, — то нас преследовал сегодня зверь пострашнее и коварнее, чем эта изголодавшаяся волчица…» За себя он не боялся. За солдата тоже. Служба есть служба, а на границе тем более, здесь опасности подстерегают на каждом шагу, и пограничникам, как говорится, сам бог велел быть к ним готовыми, держать порох сухим. Но Галка… При одной только мысли о том, что с ней могло что-то случиться, случиться не когда-нибудь, а каких-то час-два назад, Тамаров невольно содрогнулся. И страшно обрадовался, когда она окликнула его. Ему даже показалось, что он очень-очень давно этого родного голоса не слышал…