Военные преступники Сталин и Берия. Победа вопреки палачам - [17]
И тут самое время снова вернуться к вопросу о том, кто же расстрелял поляков. Как мы видели, в апреле 1940 г. — лакуны в дневниках Берия, а четыре года спустя — запись: правильно, мол, их немцы шлепнули. Так кто же поляков расстрелял? И если это сделал СССР, то почему весной 1944 г. в дневниках Берия появилась запись о немцах?
Выскажу свое мнение, и можете спорить. Весной 1944 г., через год после скандала с расстрелом поляков, а самое главное, в ситуации, когда СССР «светило» после войны в лучшем случае овладеть всей Центральной и Восточной Европой, а с остальным капиталистическим миром до поры приходилось по-прежнему сосуществовать, Берия не рискнул даже личному дневнику доверить правду.
Ну, а весной 1940 г., в предвкушении «освободительного похода» до Ла-Манша, Тихого и Индийского океанов и установления «Земшарной Республики Советов», Лаврентий Павлович вполне мог пооткровенничать хотя бы в личном дневнике. Пока — только в личном дневнике. А после завершения «Великого Похода» можно будет и совсем не скрываться — победителей ведь не судят! Понятно, что в наши дни «Павел Лаврентьевич» или кто-то другой вымарал все это из дневников, отчего апрельские (1940) лакуны и возникли.
Подтверждается правота В. Суворова-Резуна и другими фактами. Вот приводятся данные о советских десантниках, переделанных с началом войны в пехоту. Кремлев упоминает о 13-й гвардейской дивизии прославленного А. И. Родимцева, но добавляет, что немногие знают, что в начале своего боевого пути эта дивизия была частью ВДВ. И сам приводит длинный список десантных частей, переделанных в пехотные. Так, например, 1 — й воздушно-десантный корпус (ВДК) в июле 1942 г. был переделан в 37-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 3-й ВДК в феврале 1942 г. — в 33-ю, 5-й в начале августа — в 35-ю и т. д., причем гвардейские звания они получали авансом, еще до первого боя.
Кремлев полагает, что десантное прошлое этих стрелковых дивизий, получивших звание гвардейских авансом, еще до всяких боевых заслуг, в официальной советской истории войны замалчивается потому, что в их формировании, возможно, сыграл большую роль Берия (2. С. 77–83).
Что же, может быть, и сыграл (хотя Кремлев и тут никаких доказательств, кроме «возможно» и «может быть», не приводит), но зачем было сначала создавать части как десантные (т. е. явно наступательные), а потом переделывать в пехоту? А Суворов-Резун в «Последней Республике», тоже перечисляя факты переделки ВДК в пехотные дивизии, объясняет, зачем это делалось. Если бы РККА успела ударить первой, то ее ВДК были бы использованы по прямому назначению. Задавить Германию — и после того вся наша авиация была бы брошена на обеспечение высадки десантов… Вторая (после разгрома Германии) возможность: для захвата территорий, которые германской авиацией слабо контролируются (Румыния, Болгария, Югославия и т. д.). Третья возможность: в условиях развала Германской империи для захвата… никем не контролируемых территорий Франции, Бельгии, Голландии и т. д. Четвертая возможность: захват никем не управляемых колоний разгромленных европейских метрополий и дружественной Британии.[41]
Кстати, Берия в конце декабря 1941 г. пишет: — «Сколько труда на ветер ушло! Сколько самолетов де-;лаем, а их собьют!» (2. С. 9). Но почему их столько посбивали? Потому что столько самолетов оказалось летом 1941 г. у самой границы и их подавили на аэродромах? А почему они там оказались?
Почему несметные танковые и авиационные армады к концу года были потеряны из-за того, что склады с запчастями оказались у самой границы, или из-за того, что танки без поддержки авиации остались? Далее, и это самое главное, почему 85 % мощностей военно-промышленного комплекса находилось к июню 1941 г. на территориях, которые к концу года займет противник, и далеко не все предприятия успели эвакуировать? О 7 млн винтовок сам же Берия пишет выше. Но возникает вопрос: как так получилось? Зачем все это строили у самых границ или гнали к самым границам, если собирались обороняться?
Но вернемся в 1940 год. Никаких признаков «разворота» в сторону Германии во второй половине 1940 г. мы не заметим. Более того, во время визита Молотова в Берлин СССР предъявил Германии такие требования (например, признание сферой влияния СССР Финляндии, Болгарии, Турции),[42] выполнение которых ставило Третий рейх в полную зависимость от СССР, поскольку отдавало в распоряжение Сталина Скандинавию с шведской рудой и финским никелем и Румынию с ее нефтью, без чего Германия воевать не могла.
Берия еще в мае 1939 г. констатирует: «Если мы с ними (с немцами. — Д. В.) договоримся, то воевать с ними не придется». И далее: «Рано нам с ними воевать. А лучше вообще не воевать» (1. С. 121–122).
Что это — доказательство мирных намерений? Но применительно к маю 1939 г. второе высказывание можно было бы интерпретировать и иначе: рано с немцами воевать, пусть сначала они в Европе побольше захватят, чтобы было от кого «освобождать». «А лучше вообще не воевать» — а может быть, уже тогда намечалась комбинация: «занимаем Румынию, оставляем Германию без нефти — и воевать не понадобится»?
