Военнопленные - [30]
— Ничего в этом нет интересного.
Предложение было для меня неожиданным и очень неприятным и ничего не сулило в будущем хорошего, кроме «особого положения» в лагере. Были люди на таком положении и незаметно исчезали.
— Кого? Его выводили на расстрел? — удивился Костин.
— Да. Его, — спокойно ответил Леша. — Не бойтесь, рассказывайте. Тут народ свой. — Он улыбнулся.
«Подлаживается…» — подумал я.
Судя по наводящим вопросам, Леша был кем-то хорошо информирован о жизни в Вольгасте и обо мне, в частности.
— Кто вам рассказал? — спросил я с досадой.
— Земля слухами полна, — уклончиво ответил Леша. — Для вас в этом нет ничего худого и скрывать не к чему. Я же вам сказал: вы среди друзей.
«Вот он какой!» — догадался я и сказал:
— Но и болтать об этом не следует.
— Болтать — одно, а говорить — совсем другое. Такие люди, как вы, нам нужны. Вы правильно сделали, что распространили записки убитого офицера. Это не просто частное письмо. В наших руках такие письма приобретают большую политическую ценность. Только действовать надо не в одиночку.
— Спасибо, Леша, за совет, но я тут ни при чем.
— Не доверяешь? Понятно, понятно…
Дверь комнаты открыли настежь. Вливаясь широким потоком, ароматный воздух пробивался в самые дальние затхлые углы. На пороге сел капитан Иванов, привалился, скучая, к косяку двери и, позевывая, перебирал струны гитары. У стола над раскрытой «Зарей» тесно склонилось несколько голов, рассматривали фотографию хозяйства какого-то преуспевающего бауэра. Леша читал сводку Совинформбюро:
— «Итоги зимней кампании Красной Армии…»
Я вслушивался в официальные слова сводки, и в тихом голосе читающего мне чудился бас московского диктора.
— «Всего противник за время нашего зимнего наступления потерял самолетов — 5 090, танков — 9 190, орудий — 20 660.
С 10 ноября 1942 года по 31 марта 1943 года захвачено в плен 343 525 вражеских солдат и офицеров. За это же время противник потерял только убитыми более 850 000 солдат и офицеров».
— Вот это дают прикурить!
— За четыре месяца потерять миллионную армию!
— Запомнили? — Обычно веселые глаза Леши прищурились, заострились.
Папиросная бумажка вспыхнула на короткое время и опустилась на пол невесомым комочком пепла.
Гитара зазвенела громким перебором «Сербиянки». В углу огромный Мельниченко загнул Чижу салазки. Тот визжал, а Леша читал монотонным бесцветным голосом сводку немецкого командования, переделанную «Зарей» на свой лад. Ретивому редактору было мало немецкой брехни — он ее удвоил и подкрасил. «Чужой» прошел мимо. Тревога миновала.
— Для сравнения почитайте вот это. — Леша положил на стол «Фелькишербеобахтер». — До встречи.
Пружинистой походкой беззаботного повесы он прошел мимо часового, слегка кивнув на его приветствие.
— Головой Лешка играет, — возмутился Мельниченко. — Что она у него — брюква, что ли?
— Хотел бы я, чтоб у тебя такая брюква была!
— Зато я не хочу. Тоже мне, дружки-приятели. Парень потерял всякую осторожность, — Мельниченко посмотрел на меня, — и хоть бы кто ему намекнул. Молчат, как…
— Брось ты страхи придумывать, — отмахнулся Чиж.
— Страхи? Думаешь, если немцы чуть послабили узду, так это уже все — можно во весь рот орать, заниматься антифашистской пропагандой? А лагерные шпики, думаешь, повыдохли?
— А ты, друг, — Мельниченко положил на мое плечо тяжелую руку, — все, что здесь слышал, или забудь сразу, будто тебе приснилось, или я тебе за Лешку сверну башку на затылок вот этими руками. — Он повертел перед моим лицом большими узловатыми кистями, похожими на грабли.
От возмущения я задохнулся. Кровь бросилась в голову, зазвенела в ушах комариным писком.
— Ты что пристал к нему? — из угла крикнул Чиж.
Дальше я не слышал, выскочил за дверь.
Спорить и доказывать что-то Мельниченке было бесполезно. Все они были свои, давно сжившиеся, и я среди них был пока что инородным телом. Я долго бродил по двору и успокоился лишь после того, как передал все Воеводину.
— За сводку спасибо. Обрадовал. Порадую и я ребят. А обижаться на недоверие не приходится: дело-то очень серьезное.
— Кто Лешке обо мне рассказал? Ты?
— Я.
— Медвежья услуга. Такого, что сегодня мне говорил Мельниченко, мне в жизни не доводилось слышать.
— Плюнь ты на амбицию. Дело важнее. Через тебя я буду держать с Лешкой связь.
— А не проще ли самому?
— Нет, не проще.
— Значит, ты знал, кто он, Лешка?
— Догадывался, что он лишь маскируется под власовца.
Больше я из Воеводина ничего не смог выжать. Все попытки расспросить его подробнее разбивались о веселое отшучивание.
— Много будешь знать — скоро состаришься.
Две субботы прошли без концертов. Пленные привычно собирались у клуба, подолгу толпились перед закрытой дверью и недовольные расходились.
Костин спрашивал у коменданта, в чем дело; тот неопределенно отвечал:
— Пока репетируйте…
Мы подумали, что ему досталось от начальства за допущенный концерт для эмигрантов, неожиданно вылившийся в наглядную демонстрацию единения чувств русских людей разных поколений и разных политических убеждений.
Позже наша догадка подтвердилась. Костин принес новость: нас не сегодня-завтра распустят.
Леша был очень озабочен и чем-то взволнован, особенно в последнее посещение.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.