Военное закулисье на сломе эпох - [12]

Подошли к лошади, я помог Ростику взобраться, сам разогнался, подскочил, плюхнулся животом на лошадь, взобрался сзади, держусь за него. Он держится за гриву, ногами дернул и крикнул «но». Лошадь с места как скакнет, и мы с Ростом как мячики шмякнулись об землю. Хорошо, что там был песок. Еле нашли фуражки — ночь безлунная была.

Говорю Ростику, чтобы вскачь не гнал, пусть лошадь шагом идет. Он говорит: «Я ее не гнал, я не знал, что она такая прыткая». Опустили мы на фуражках ремни, затянули на подбородке — Ростик говорит, что мы сейчас, как донские казаки. Подсадил его, сам запрыгнул сзади, взялся за него и говорю, давай потихоньку. Рост опять ногами дрыгнул: «Пошла!». Лошадь подняла передние ноги и опять как прыгнет, притом так сильно, что я перелетел и через Ростика, и через коня. Поднялись, полный рот и глаза песка, хорошо, что ремешками пристегнули фуражки, и синяков нигде нет. А то хороши были бы на утреннем построении, в синяках и без фуражек. Заместитель командира полка, он был руководителем занятий, сказал бы, ну лейтенанты и погуляли. А конь стоит и не уходит.

Послал я Ростика с его конем куда подальше и пошли мы пешком. Рост всю дорогу объяснял, что это конь какой-то не такой.

Утром, когда мы ехали нашим автобусом в управление полка, не доезжая до поселка Колки, увидели несколько коней, которые паслись, и на одном из них мы хотели доехать до дивизиона. У всех этих лошадей передние ноги были связаны «путами», чтобы они не могли далеко уйти, а могли передвигаться мелкими шажками.

Я не мог удержаться и говорю Рост, ну ты и «сельский специалист по лошадям», как мы только себе кое-что не поотбивали. Рассказал на весь автобус, как мы с Николайчуком добирались в дивизион после танцев. Автобус весь трясло от смеха до самого Луцка.

Тяжело в учении

После каждой тренировки начальник «Аккорда» капитан Животовский проводил подробный разбор. Мы находились на рабочих местах, и он по громкоговорящей связи (ГГС) рассказывал, какие цели пропущены, какие обстреляны с неполными огневыми возможностями комплекса. У него на аппаратуре высвечивались все режимы работы ЗРК при обстреле каждой цели, кроме того, все записывалось на видеомагнитофон, от команд и кто какие переключения делал. На основании этого мог провести качественный разбор каждого противовоздушного боя.

Когда прибывал расчет командного пункта (КП) полка, то после каждого налета мы с командиром дивизиона приходили на ДКП, туда же прибывал расчет соседнего дивизиона. Мы выстраивались возле планшета, разбор делал командир полка, в основном все недостатки были нашего дивизиона, так сказать, учили «молодых». То же самое было и при проверке предстрельбовой подготовки, когда приезжала комиссия корпуса, во главе с начальником ЗРВ. Единственное, меньше было недостатков при подготовке техники, т. е. регламентных работ, так как руководил этим заместитель по вооружению, командир первой батареи майор Копейкин И. М., грамотный и опытный офицер. Кстати, он при боевой работе, особенно, при сложной воздушной обстановке, садился между оператором PC по углу места и мной и помогал при боевой работе. Так продолжалось весь зимний период обучения. Хотя уже в апреле начальник «Аккорда» утверждал, что по подготовке операторов PC мы уже на несколько голов выше всех дивизионов, которые он когда-либо тренировал. Но нас все равно продолжали «чихвостить». Особенно, когда приезжала комиссия с корпуса во главе с заместителем начальника ЗРВ. Начальник ЗРВ убыл уже на полигон, где выполняли полки корпуса боевые стрельбы. Заместитель начальника ЗРВ корпуса, полковник, я не помню его фамилию, очень интересно делал разбор боевой работы. Выстраивал расчеты двух дивизионов возле планшетов на ДКП, и начинал с того, что «как можно с таким уровнем подготовки ехать на полигон», костерил нас в хвост и в гриву, чуть ли не матом. Хотя конкретно не говорил, сколько мы целей пропустили и по чьей вине, какие обстреляны с нарушениями, все в общем. Я один раз не выдержал и сказал: «Товарищ полковник, что конкретно наш расчет неправильно делал?». Так он еще больше разозлился и говорит: «Он еще ни разу не стрелял, а уже разговаривает». На что командир полка рассмеялся, а командир дивизиона сказал: «Стой и молчи».

Немного легче стало, когда за два месяца до выезда на полигон командование 8-й ОА ПВО проводило тактические учения с нашим 28-м корпусом ПВО (Львов). Во все части корпуса прибыли посредники, в том числе и в наш дивизион. После выполнения всех мероприятий по переводу частей высшей степени боевой готовности и отмобилизования. Венцом учений, а проходили они в течение недели, было отражение удара воздушного противника. Столько реальных целей никто из нас еще не видел: на больших, малых и предельно малых высотах, с огромной плотностью (в помехах). При том, плотность была такая, что работать надо было с переносом огня, используя глубину зоны поражения. После удара была заполнена карточка обстрела целей, заполнял посредник, который потом убыл в управление полка и в дальнейшем в штаб корпуса. Но главное, все обстрелы мы должны были подтвердить документами объективного контроля, т. е. фотографиями АФК и экраном офицера наведения. Для этого давалась ночь. Но с этим справились благодаря начальнику штаба дивизиона майору Чкалову Г. А. Опытнейший профессиональный офицер. Кроме того, на нем лежала вся организация жизни дивизиона, это и внутренний порядок, и служба войск, внутренний караул, несение боевого дежурства. Я такого подготовленного начальника штаба дивизиона за всю свою службу не встречал.