Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.) - [113]
Раньше было это: уназикские[173] на сивукакских[174] войной ходили.
Однажды нашего охотника унесло туда в море, и он на Сивукаке высадился. Сивукакский старшина его схватил и сделал своим рабом. Работать на себя заставил, заставил нерпичьи шкуры мять, скоблить, кроить — рабом сделал.
Однажды, когда уназикский работал, дети сивукакских стали шалить, и он их стал ругать.
— Зачем шалите, зачем маленьких обижаете? — так он их журил.
Старший из них тогда сказал:
— Давай ругайся! Вот весной, когда подойдет время из Уназика байдарам приплывать, убьют тебя, обязательно убьют!
Услышав это, уназикский решил бежать. И вот, когда было полнолуние, хоть были у него рукава обрезаны и штанины обрезаны, хоть и холодно ему было, убежал он по льду в сторону Уназика[175].
Сивукакские, спохватившись, сказали:
— Наверное, он убежал!
Его хозяин, у которого он был, и еще один мужчина, хороший бегун, погнались за ним. Скоро они увидели, как он убегает по льду. Стали его догонять. Когда они уже почти настигли его, лед вдруг треснул, и между ними появилась полынья.
Она все расширялась, расширялась, уже перепрыгнуть ее нельзя было — слишком стала широкая. Остался уназикский на этой стороне, а двое сивукакских на той.
Бывший хозяин стал тогда петь. Снял он рукавицу, крикнул:
— Возьми хоть эту рукавицу, хоть одну! — и бросил. И второй тоже одну рукавицу бросил:
— На, надень хоть это!
Уназикский ушел. А те двое преследователей стали рассуждать:
— Не дойдет он. Здесь на пути в Уназик много трещин. Не дойдет этот мужичок. По дороге погибнет. Хоть и дали мы ему рукавицы, все равно не дойдет.
А уназикский шел, шел, шел. Нет на пути трещин — вот он и идет.
И когда на востоке заалело — ведь осенние ночи очень длинные, — когда рассвело, пришел он в селение Укигйагак[176]. Подошел, увидел ярангу: в Укигйагаке как раз уназикские были. Только что проснулись.
Этот уназикский вошел. Окликнули его — оказалось, человек[177].
— О, входи. Сейчас только мы проснулись, скоро будем есть.
Когда вошел человек — оказывается, это тот, кого зимой унесло; узнали его. Рукава кухлянки обрезаны, по плечи обрезаны, и даже штанины обрезаны: сам в торбасах, а выше ничего нет.
— Ух ты! Ты же пропал с зимы, как тебя унесло, не видели тебя! Где ж ты был?
— Да в Сивукаке был я. Там жил, работал. А весной меня должны были убить. Мол, когда в Сивукак байдары из Уназика соберутся, тогда меня собирались убить. Услышал я это и убежал.
А к тому же, когда этот человек пришел в Уназик, дошли туда слухи с севера: будто те, на севере живущие чукчи, какие-то нукакские, чью байдару ветром унесло, тоже там в Сивукаке причалили. Там, на Сивукаке, высадились эти чукчи. Когда они пришли туда, сивукакские их тоже работать на себя заставили. Всю зиму там провели, в Сивукаке.
А незадолго до того как весна настала, схватили их, повалили и копьями с железными наконечниками вот здесь, во лбу, головы им всем проткнули; так и убили всех, палками голову просверлив, потому что весна приближалась. Один же из них, убитых так, у сивукакского шамана стал духом.
Однажды одна уназикская байдара туда приплыла — просто так, случайно. Сивукакский старшина этому гостю сказал:
— Ты знаешь, этот наш шаман — очень сильный шаман.
Даже дух у него есть — чукча. Тот хоть и говорит, но мы ни слова не понимаем.
Гостя уназикского и правда повели на шаманское пение.
Вошли они, сели, шаман сивукакский и вправду начал тут петь. Запел — появились какие-то птицы, духи разные; потом появился тот дух, чукча[178]. Стал уназикский этот слушать его, а тот говорит:
— Опять я буду говорить, и опять они меня не поймут[179].
Тут ему этот уназикский гость — он-то ведь понял! — и сказал: — Говори, я пойму тебя!
— О! Вот хорошо! Откуда ты?
— Да я уназикский. На байдаре приехал я.
— Мы тоже на байдаре приезжали, причалили сюда. А сивукакские эти, изверги, незадолго до весны головы всем просверлили и всю команду байдарную убили, всех нас убили. Мучители они, изверги. Хоть бы убили, ударив чем-нибудь, или закололи бы. А сверлами этими убивали — очень больно было.
И вот, когда приехал этот уназикский домой, рассказал всем, и на севере там живущим рассказал, землякам тех, с пропавшей байдары, которую они искали. А на будущий год с севера пришло много байдар. Пошли они воевать.
И вот уназикские байдары, и нунлигранские байдары, и кивакские[180], и аванские[181], и еще другие, и северных чукчей байдары — множество байдар туда поплыло.
Когда стали они подходить к Сивукаку — уже яранги должны были появиться, — вдруг остров туманом заволокло. Но сопка их видна, только яранги туманом покрыло.
Тогда они сказали:
— Пусть байдары пристанут к берегу там, у той скалы. Пристаньте и медленно идите к ярангам. Мы же двумя байдарами прямо к причалу пойдем. Когда будем подходить, они с оружием вниз спустятся — ведь они нас знают. С луками, с копьями к нам спустятся. Когда все люди тамошние на берег выйдут, прислушивайтесь. Мы, уназикские, по-волчьи завоем, а сивукакские должны в ответ по-моржиному закричать. Мы, уназикские, когда по-волчьи завоем, они все вместе соберутся, а как станем мы на байдарах подходить, они станут нас ждать, чтобы стрелы в нас пустить. Вы же, когда это услышите, спускайтесь сзади и окружайте всех тех, кто на берегу собрался. Тут вы их и перебьете.
Давно исчезли копьеносцы и кавалерия — противники боевых слонов древности, а слоны оставались в строю еще в прошлом году.
Три столетия варварские племена ГОТОВ были «бичом Божьим» и кошмаром Рима. Они разгромили «непобедимые» легионы в битве при Адрианополе (378 г. н.э.), впервые в истории убив императора на поле боя. 30 лет спустя они взяли и разграбили Вечный город, который не знал такого позора уже восемь веков. Они стали могильщиками Западной Римской империи и создали на ее обломках первое из «варварских» королевств. Вопреки расхожим представлениям, готские племена вовсе не были «дикой ордой» – неорганизованная и плохо вооруженная толпа никогда не одолела бы железные римские легионы, – отличаясь не только отвагой и воинственностью, но и готовностью учиться у врага: трехсотлетняя война закалила готов, ускорив эволюцию и превратив «первобытных» варваров в одну из лучших армий эпохи с великолепной пехотой, сильной конницей и собственным флотом. Эта книга – первая полная энциклопедия «победителей легионов».
В течение многих веков вся Восточная Европа была вотчиной сарматских племен и носила имя Сарматия, а сами сарматы, закованные с головы до ног в непробиваемую чешуйчатую броню (не только всадники, но и их кони), вооруженные трехметровыми копьями и тяжелыми мечами, по праву считались лучшей латной конницей Древнего мира. Сарматы нанесли сильнейший удар по Скифскому государству, предпринимали походы в Закавказье и Переднюю Азию, вели борьбу с Римом – они вошли в историю как «первые рыцари» и «гроза легионов».
Термин «элефантерия», недавно введенный в русский язык, обозначает боевых слонов как род войск. Впервые для военных целей слонов начали использовать примерно три тысячи лет назад в Древней Индии. «Экипаж» слона состоял из двух-трех человек – воины сидели на пестрой попоне или на особом седле, а ноги слона охраняли приписанные к животному четверо пехотинцев («стражи стоп»). Элефантерия была главной ударной силой индийской армии: входе битвы при Гидаспе (326 г. до н.э.) слоны раджи Пора атаковали легендарную фаланг)' Александра Македонского.
В новом, возрожденном из руин Волгограде по улице Советской под номером 39 стоит обыкновенный четырехэтажный жилой дом, очень скромной довоенной архитектуры. Лишь символический образ воина-защитника и один из эпизодов обороны этого здания, изображенные рельефом на торцовой стене со стороны площади имени Ленина, выделяют его среди громадин, выросших после войны. Ниже, почти на всю ширину мемориальной стены, перечислены имена защитников этого дома. Им, моим боевым товарищам, я и посвящаю эту книгу.
В начале войны с Советским Союзом немцы применили на Восточном фронте ту же тактику молниеносной войны, что и в Европе. В приграничных сражениях наши танковые дивизии пытались контратаками остановить немецкие бронированные колонны, но это привело к катастрофе. Немцы были лучше подготовлены, у Вермахта было идеально отлажено взаимодействие между родами войск. Постепенно от тактики контрударов советские танкисты стали переходить к очень эффективной тактике танковых засад, и именно она стала своего рода «противоядием» от «Блицкрига». Август 1941 года стал поистине временем танковых засад.
27 ноября 2005 г. исполнилось 300 лет морской пехоте России. Этот род войск, основанный Петром Великим, за три века участвовал во всех войнах, которые вела Российская империя и СССР. На абордажах, десантах и полях сражений морские пехотинцы сталкивались с турками и шведами, французами и поляками, англичанами и немцами, китайцами и японцами. Они поднимали свои флаги и знамена над Берлином и Веной, над Парижем и Римом, над Будапештом и Варшавой, над Пекином и Бейрутом. Боевая карта морской пехоты простирается от фьордов Норвегии до африканских джунглей.В соответствии с Планом основных мероприятий подготовки и проведения трехсотлетия морской пехоты, утвержденным Главнокомандующим ВМФ, на основе архивных документов и редких печатных источников коллектив авторов составил историческое описание развития и боевой службы морской пехоты.
Записки военного коменданта Берлина А. Г. Котикова рассказывают о первых послевоенных годах в немецкой столице. Автор вспоминает, как в городе налаживалась мирная жизнь, описывает взаимодействие советских оккупационных войск с западными союзниками и жителями Берлина. Много мелких деталей из повседневной жизни города и его военного коменданта делают книгу интересной и уникальной. Воспоминания А. Г. Котикова издаются впервые и рассчитаны на самый широкий круг читателей.
О Средиземноморском походе русского флота 1769–1770 годов и о знаменитом Чесменском сражении, во время которого был полностью истреблен турецкий флот.
В своей книге Милтон Шульман дает возможность посмотреть на события Второй мировой войны глазами врага. Анализирует причины побед и поражений германской армии от падения Франции до битвы за Берлин. На основе множества документов изучает военные ошибки Германии, а также роль Гитлера и его генерального штаба во взлете и падении Третьего рейха.