Военно-медицинская акаМЕДия - [18]

По мере приближения к экзаменам и завершения цикла «Нормальная анатомия» ребята данного курса уже не знали, чем бы себя занять. Черепные нервы уже прочитаны раз по пятнадцать-двадцать. Дырки черепа исползаны и просмотрены насквозь. Нижняя челюсть изучена настолько, что уже смело используется в качестве бумеранга. Внутренние органы вылизаны со всех сторон. Мышечный корсет отскакивает от зубов, а от формалина уже абсолютно исчезло не только обоняние, но и другие пять чувств, включая дар предвидения, который, к слову сказать, у многих ещё и не раскрылся совсем.

Дабы хоть как-то вытащить себя из пучины учёбы и отнять мозг от тяжёлых будней, один из курсантов придумал вещь. Он взял и просто поспорил на триста рублей (в то время приличные для человека деньги), что съест кусочек мяса от трупа. Настоящей, почти свежей человечинки. Хотя, между нами, заформалиненная человечинка на вид больше похожа на кусок резины, нежели на человечинку. Каннибализмом-то у нас никто не страдал. Так и тот товарищ поспорил, поморщился, отщипнул и тут же съел. Пищевого отравления он не боялся, поскольку мяско оказалось хорошо вымочено в 40 %-ном растворе формальдегида. Однако полученные деньги и проделанный манёвр не сильно помогли произвести какой-то фурор и разогнать насевшую разом тоску.

Тогда, поискав, что ещё можно такого пакостного сделать, дабы не умереть со скуки, академики вспомнили про преподавателя Николая Осиповича Критенко, именуемого за спиной не иначе как Ник-ос (или Никакос).

Николай Осипович. Характер аморфный. Узнав, что на подводной лодке дают вино, хотел стать подводником, но не прошёл по состоянию здоровья. Полковник Сооружённых Сил. Настоящий вояка, за счёт чего и держится в Акамедии. Во время занятий постоянно оборачивается на проходящих мимо студенток с платного факультета, из-за чего дважды чуть не вывернул шею. За выслугу лет «автоматом» получил звание доктора медицинских наук. Холост (в душе). Курит. По жизни пассивен.

До начала занятий оставалось порядка одиннадцати минут. Отдельная группа смышлёных ребят, достав заранее принесённую серую нитку, подошла к разложенному на столе трупу. Аккуратно работая пинцетом, шаг за шагом, ребята проложили нитку вдоль всего тела. Нить легко прошла от головного мозга и уткнулась в пятку, где и была основательно закреплена при помощи суперклея. В мозгу, помимо клеящегося вещества, нить крепилась посредством миниатюрного незаметного узелка, который хитро прятался под мозжечок. Всунутое таким образом изделие настолько сильно напоминало натуральный человеческий нерв, что шутники изначально ухватили за нить пинцетом, дабы не потерять тонкое вещество среди остальных бесчисленных волокон человеческого организма.

Вошедший полковник Критенко застал всю группу у секционного стола, дружно склонившуюся над трупом. Не успел он и рот раскрыть, как его уже перебили.

— Товарищ полковник, — обратились курсанты к Николаю Осиповичу прежде, чем он разомкнул свои ещё не вставные челюсти. — А что это такое? — с неподдельным интересом спросили они преподавателя.

«Ну, наконец-то, хотя бы к концу цикла, стали хоть чем-то интересоваться, — мелькнуло в голове полковника. — А то всё вон на этих барышень с платного факультета пялятся да слюни пускают. Правда, барышни-то очень даже ничего. Эх, будь я помоложе, я бы.» — мечтал преподаватель. Однако вид группы в белых халатах и трупа нагишом вернул Ник-оса на Землю.

Подойдя ближе, полковник заметил, что один из учеников держит в руках пинцет, в котором оказалось зажато нечто.

— Вот, Николай Осипович. Мы случайно нашли нерв какой-то. Но ни в учебнике, ни в атласе Синельникова ничего подобного нет, — обидчивым голосом пропел старший группы.

— Ну-ка, дайте, — приказал преподаватель и, бережно перехватив пинцет, стал тщательно изучать феномен, которого ни в учебнике, ни в атласе Синельникова нет и в помине.

Феномен начинался у основания головного мозга и шёл в сонном сплетении по шее, где Осипович сказал: «Так, так». Далее нерв огибал правый главный бронх и устремлялся в пищеводное отверстие диафрагмы, что подтвердили слова полковника: «Ну-ну». Затем он (нерв) неплотно прилегал к желудку, подлезал под телом поджелудочной железы, тесно сплетался с кишечником и через паховое кольцо устремлялся по ходу бедренного нерва. На этом этапе Никакос вздыхал и говорил: «Вот, вот, вот». И наконец, финишем подобного пути являлась пяточная кость, в которую, будто родной, врастал новый непонятный нерв.

Преподаватель Критенко внимательно изучил пяточное крепление, но дёргать не стал. Нерв входил в пятку сбоку и как будто обрывался. Складывалось впечатление, что он исчезал там, словно в какой-нибудь чёрной дыре, и уже совсем не оставалось надежды на его возвращение.

— Может, пятку распилить, — предложили академики, видя муки любимого педагога.

— Нет. В этом нет смысла, — возразил Осипыч, ползая по нерву, будто удав. Он прошёлся по новому открытию ещё несколько раз. На его лбу, покрытом мелкими бусинками пота, отчётливо прослеживалась работа мысли. Извилины шевелились, перешёптывались между собой и пытались передать импульсы. Серое вещество подёргивалось, стимулируя нейроны активнее перемещать внутриклеточную жидкость. В какой-то момент полковнику Критенко даже показалось, что у него тоже есть похожий нерв. Он даже почувствовал, как крепко тот крепится к его пятке. Только почему-то к правой.