Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга 1 - [60]
С началом русско-японской войны 1904—1905 гг. деятельность Мануйлова приобрела новую направленность Справка Департамента полиции следующим образом характеризует его работу ”...Мануйловым была учреждена непосредственная внутренняя агентура при японских миссиях в Гааге, Лондоне и Париже, с отпуском ему на сие 15820 рублей; благодаря сему представилось возможным, наблюдая за корреспонденцией миссий, получить должное освещение настроений и намерений нашего врага; кроме того, Мануйлову удалось получить часть японского дипломатического шифра и осведомляться таким образом о содержании всех японских дипломатических сношений; этим путем были получены указания на замысел Японии причинить повреждения судам второй эскадры (2-я Тихоокеанская эскадра вице-адмирала 3.11. Рожественского — Примеч. авт.) на пути следования на Восток ... Мануйлов получил от Департамента поручение организовать специальное отделение розыска по международному шпионству и наблюдению за прибывающими в столицу представителями некоторых держав, сочувствующих Японии. Энергичная деятельность Мануйлова дала вскоре же осведомленность в отношении английского, китайского и шведского представителей. причем Мануйлов даже сумел проникнуть в тайну их дипломатических сношений, а равно организовал агентуру при турецком посольстве”[198].
По официальной справке МВД, чиновнику для особых поручений Мануйлову отпускалось ежемесячно в 1905 году: “1) личное содержание —250 руб., 2) на агентурные расходы — 500 руб.; 3) на содержание сотрудников: Белэна — 200 фр., Домбровского — 500 фр.. и Z — 1500 фр ; 4) на военно-разведочную агентуру: в Вене — жалованье сотруднику 1500 фр.. и двум агентам — 1000 фр.; в Стокгольме сотруднику — 600 фр.. и двум агентам — 700 фр. в Антверпене: сотруднику — 500 фр.. одному агенту — 350 фр., и на телеграфные расходы по 300 фр на каждый пункт, всего 900 фр.; в Лондоне: — 500 фр.”[199].
Мануйлов предложил свои услуги и Главному артиллерийскому правлению, которому “он взялся доставлять специальные документы, то есть чертежи орудий и т.п.”. “В течение года им было полу чено на этот предмет 16500 марок и 40000 франков. Наконец, добрую часть получил Манушов и из крупной суммы, ассигнованной на охрану Балтийского флота. Только за время с 19 октября (1 ноября) 1904 года по 14 (27) июля 1905 года Мануйлову было переведено через банк “Лионский кредит” 52628 руб. 1 коп. Тесно взаимодействовал Мануйлов и с французской тайной полицией. Sureie Generale передавала Мануйлову безвозмездно документы, относящиеся к русско-японской войне”[200]
Деятельность Мануйлова в Европе получила весьма высокую оценку в Петербурге. По ее итогам он был даже “всемилостивейше пожалован” орденом Св. Владимира 4-й степени. Однако успех разбудил в Манасевиче-Мануйлове такую жажду сделать карьеру любой ценой, что он потерял важнейшие для разведчика качества — скромность, самокритичность и порядочность. В 1905 году Департамент полиции обнаружил, что часть документов, направленных в Петербург этим человеком была “склеенными обрывками бумаг на японском языке из японских миссий в Париже и Гааге ... лишенными всякого значения”[201]. Доверие к Мануйлову было окончательно подорвано, когда в числе присланных им якобы “секретных” документов оказались фотокопии страниц китайского словаря. 28 июня (11 июля) 1905 года Мануйлов был отозван из Парижа и менее через год уволен из Департамента полиции вообще[202].
Несмотря на это, пример результативной работы Манасевича-Мануйлова представляет собой наглядное свидетельство широких возможностей органов зарубежной разведки и самих разведчиков вне зависимости от их ведомственной принадлежности по добыванию информации военного характера при условии активности, инициативы и, конечно, достаточного финансирования.
Другой яркой иллюстрацией многогранности таких возможностей служит деятельность Главного управления почт и телеграфов, при котором существовало структурное подразделение “Цензура иностранных газет и журналов”, включавшее в себя секретную экспедицию — “черный кабинет”, где проводилась выборочная перлюстрация поступающей корреспонденции.
В своих воспоминаниях бывший цензор в Санкт-Петербурге
С.Майский очень выпукло описывает процедуру работы “черного кабинета”.
“Отбором писем, подлежащих пер люстрации, занимались чиновники почтамта во время сортировки писем Профильтрованные письма в количестве двух-трех тысяч экземпляров из всей приходящей и отходящей почты подавались затем в специальных ящиках в “черный кабинет”, где они вскрывались, прочитывались и вновь заклеивались.
В последнее время вскрытие писем производилось паром, а до этого прибегали к помощи костяного ножика. В случае, если письмо было запечатано большой печатью так, что нельзя было подрезать края печати, не испортив ее самой, то до вскрытия письма изготовлялась печатка, чтобы вновь запечатать письмо после его прочтения”[203].
В “черном кабинете” вскрытием писем, — вспоминал Майский, — занимался всего один чиновник: для вскрытия тысячи писем требовалось не более двух часов. Чтением писем были заняты четыре человека, снятием копий или составлением выписок из писем — два человека, изготовлением печаток, фотографированием писем еще один человек. Итого весь личный состав петроградского “черного кабинета” последнего времени состоял из 12 человек. Этого штата было достаточно для перлюстрации двух-трех тысяч писем ежедневно. В Москве штат служащих состоял из семи человек, в Варшаве и Одессе — из пяти и в Киеве — из четырех человек.
