Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга 1 - [27]

[91].

Флот и его офицеры всегда принимали активное участие в проведении внешней политики Российской империи. Так, в 1842 году морской офицер Евфимий Васильевич Путятин руководил русской дипломатической миссией в Персию, добившейся отмены ограничений русской торговли и установления пароходного сообщения по Каспийскому морю, а в 1852—1855 гг. — возглавлял русскую миссию по установлению дипломатических отношений с Японией, в результате которой был заключен первый русско-японский договор 1855 года. В 1857-1858 гг. Путятин вновь возглавлял дипломатическую миссию Российской империи на Дальнем Востоке, заключил Тяньцзиньский трактат с Китаем и новый договор с Японией.

Именно с учетом его опыта зарубежной работы в 1856 года генерал-адъютант вице-адмирал Е.В. Путятин был назначен первым военно-морским представителем России (морским агентом) в Париже и Лондоне, где он находился до конца 1857 года[92]. В 1858-1861 гг. Е.В. Путятин — вновь морской агент при российском посольстве в Лондоне.

В 1860-1862 гг. морским агентом при российском посольстве в Италии, а затем в Великобритании и Франции был контр-адмирал Григорий Иванович Бутаков . Контр-адмирал Иван Федорович Лихачев, после командования первой русской броненосной эскадрон на Балтике, морским агентом в Великобритании и во Франции был назначен в 1867 году . С 1872 года морских агентов стали назначать и в Австро-Венгрию. Первым морским, агентом России в этой стране стал Иван Алексеевич Шестаков, который исполнял эти обязанности одновременно и в Италии .

Военные и морские агенты официально были личными военными и военно-морскими представителями императора, военному и морскому ведомствам формально не подчинявшимися. Должности военных агентов за рубежом подлежали замещению только офицерами Генерального штаба, а морских агентов — офицерами флота, окончившими Офицерский класс при Морском корпусе.

Развитию зарубежных сил военной разведки способствовало то, что с 60-х годов XIX века офицеры — военные и морские агенты, состоявшие при дипломатических миссиях, были признаны официально международным сообществом. Они были включены в состав дипломатического корпуса и на них распространились все иммунитеты и привилегии, предоставлявшиеся лицам, имевшим дипломатический статус.

В ходе военных реформ 1860-х — 1870-х годов в армии была воссоздана и развита единая централизованная структура разведки. Генеральный штаб русской армии к началу 1860-х гг. представлял собой орган военного управления и командования, включавший в себя центральное управление в составе Военного министерства, и войсковое управление — от штабов отдельных бригад, дивизий и корпусов до, в последующем, штабов военных округов. Что же касается предназначения Генерального штаба, то в “Своде военных постановлений 1859 года” было указано, что он служит, во-первых, вспомогательным органом, начиная от начальника дивизии и выше “по всем отраслям управления войсками”, во-вторых, “для занятий военно-научными работами, нужными для подготовки к войне и для самой войны”, и, в-третьих, для заведования в военном министерстве такими отраслями делопроизводства, которые по своему характеру требовали “особой подготовки ичи вообще высшего военного образования”[93].

Для выполнения этих задач в Военном министерстве, в войсках и г. за рубежом предусматривались специальные штатные должности, подлежавшие замещению офицерами Генерального штаба.

27 сентября (9 октября) 1863 года император Александр II “высочайше соизволил утвердить в виде опыта на два года Положение и Штаты Главного Управления Генерального Штаба” (ГУГШ) как центрального органа управления в составе военного министерства[94].

С этого момента — 27 сентября (9 октября) 1863 года — в России, несмотря на все последующие организационные преобразования и даже смены общественно-политического строя, существуют на постоянной основе специальные центральные органы военной разведки. Согласно (“Положению...” были образованы два органа, на которые возлагались разведывательные функции. Это — 3-е (Военно-ученое) и 2-е (Азиатское) отделения ГУГШ (Приложение 7).

В функции Военно-ученого отделения (ведавшего главным образом разведкой европейских государств — Примеч. авт.) входило, в числе прочих, “собирание верных и подробных сведений о военных силах и способах России и иностранных государств”, “переписка с нашими заграничными военными агентами”, “составление соображений по военно-статистическим работам и военно-ученым экспедициям, а также смет и инструкций для экспедиций и вся вообще по сим последним переписка”.

На Азиатское отделение, в этом плане, возлагались “соображение и составление военно-статистических сведений о наших пограничных с Азиею областях и о прилежащих к ним Азиатских впадениях”, “военно-дипломатические сношения с соседними с Россиею Азиатскими владениями ”, “переписка по снаряжению военно-ученых и других экспедиций в вышеупомянутые страны”[95].

Собирание военно-статистических сведений об иностранных государствах, по взглядам будущего военного министра Д.А.Милютина, как следовало из его работы