Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра - [82]

Наряду с этим Устинов обратил внимание на еще одну особенность в тактике действий противника. Она состояла в том, что резидентуры, действующие в окружении советских гарнизонов, все шире использовались для выявления морально нестойких, склонных к наживе военнослужащих. В дальнейшем они втягивались в незаконные коммерческие сделки, а затем подвергались шантажу с целью склонения к бегству в Западный Берлин и в ФРГ. С каждым годом число перебежчиков росло. Они, выступая в пропагандистских радиопередачах «Голос Америки», Би-би-си, «Немецкая волна», обличали «тоталитарный советский режим», призывали бороться с ним и тем самым наносили не меньший ущерб, чем шпионаж. Как следствие этих и других акций западных спецслужб, происходила эрозия сознания граждан СССР и стран социалистического блока.

В этих новых реалиях обстановки Устинову и его подчиненным приходилось выстраивать свою организационно-оперативную деятельность на качественно другом уровне. Чтобы противостоять опытному и многоликому противнику в лице ЦРУ, БНД и СИС, они в основу работы положили стратегию комплексных наступательных действий. Основное внимание уделялось не только перевербовке агентов, резидентов противника, а и кадровых сотрудников. Последующее их использование в оперативных играх с западными спецслужбами стало нормой в деятельности управления. Наряду с этим все шире осуществлялись подставы проверенных агентов из числа советских военнослужащих на вербовку ЦРУ, СИС, БНД и проведение с их помощью дезинформационных мероприятий. Одновременно была качественно улучшена информационно-аналитическая деятельность управления, что позволило минимизировать собственные потери и выстраивать работу на перспективу. В конечном итоге усовершенствованная система контрразведывательных и разведывательных мер позволила управлению занять передовые позиции в военной контрразведке по итогам 1974 года. В последующем оно стало неоспоримым лидером в системе КГБ в борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб НАТО в Восточной Европе.

Очередного и крупного успеха Устинову и его подчиненным удалось добиться в 1978–1979 годах. В тощем деле оперативной разработки, поступившем вслед за полковником ГРУ Сергеем Канавиным, прибывшим для прохождения дальнейшей службы в ГСВГ, имелось всего несколько документов. В ориентировке 1-го управления КГБ (разведка) коллеги сообщали:

«…в период службы в Таиланде в качестве сотрудника аппарата военного атташе Канавин имел несанкционированный контакт с сотрудником посольства США Сэмом Бруком, подозреваемым в принадлежности к военной разведке США (РУМО)».

Второй документ — сообщение агента Консула, состоящего на связи в 1-м отделе управления по ГСВГ. В частности, он информировал:

«…во время поездки делегации офицеров управления ГСВГ в Западный Берлин и встречи с командованием американских войск Канавин имел кратковременный контакт с подполковником армии США Эвальдом Шраммом. Из характера их беседы усматривается, что они знакомы».

Два эти факта давали Устинову основания подозревать, что Канавин, вероятно, является американским шпионом. Его должностное положение, степень осведомленности в секретах представляли серьезную угрозу и требовали принятия незамедлительных действий. Устинов снял трубку телефона — ответил дежурный — и распорядился вызвать Гераскина и второго заместителя — генерала Соколова. Они находились на месте, в управлении, и через несколько минут прибыли в кабинет.

Их пометки на материалах дела оперативной разработки на Канавина не вызывали необходимости обращаться к содержанию документов, и потому Устинов сразу перешел к предметному обсуждению.

— Товарищи, какие есть мнения по материалам на Канавина?

— В том, что он работает на американцев, у меня почти нет сомнений! — был категоричен Гераскин.

— Фактура более чем убедительная, — признал Соколов.

— М-да, с Канавиным нам придется помучиться. Он профессионал, и на сборе секретов мы вряд ли его возьмем, — посетовал Гераскин.

— И выбор у нас небогатый. Остается один вариант: брать его с поличным на передаче информации, — заключил Соколов.

— Вот только как и где? — задался вопросом Устинов.

— Начнем плотно работать, вот и узнаем, — заметил Гераскин.

— Нет у нас на это времени, Борис Васильевич! Канавин допущен к важным секретам и каждый день работает против нас, — напомнил Устинов.

— А если ему затруднить доступ к секретам? — предложил Соколов.

— Тоже не вариант, Михаил Кузьмич! С таким стреляным воробьем, как Канавин, мы только насторожим его, — возразил Гераскин.

— Это в лучшем случае, а так заляжет на дно, и нам только и останется, что отправить дело пылиться в архив, — признал Устинов и заявил: — Надо искать нестандартный ход!

— Иван Лаврентьевич, а давайте подтолкнем Канавина к активным действиям и вынудим к выходу на связь с американцами, — предложил Соколов.

— Каким образом, Михаил Кузьмич?

— Через нашего надежного агента доведем до Канавина атомную дезу?

— Атомную?! Однако смело, — заметил Устинов и обратился к Гераскину. — Борис Васильевич, а вы как считаете?

— С учетом уровня осведомленности Канавина сделать это будет нелегко, — признал Гераскин.