Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра - [81]

Он не отвел взгляда в сторону и не занял оборону на трибуне, а шагнул к первому ряду и этим показал: «Я с вами». И начал скорее не выступление, а разговор по душам. В его голосе не было ни ожесточенности, ни злости. Устинов говорил короткими, рублеными фразами и называл вещи своими именами. Предательство в собственных рядах — это позор, за который должны ответить конкретные должностные лица, но никак не коллектив. Заявление о том, что управление имеет большой потенциал и ему по силам смыть позорное пятно, вызвало оживление в зале. Сначала робко, а затем все увереннее зазвучали вопросы. Обмен мнениями, носивший откровенный и предметный характер, продолжался около часа. После завершения общего совещания и перерыва на обед Устинов собрал в своем кабинете руководителей ведущих подразделений и заслушивал их по вопросам организации работы на основных направлениях контрразведывательной и разведывательной деятельности. В большинстве докладов содержались конкретные фактические данные. Они достаточно полно отражали особенности оперативной обстановки и говорили Устинову, что те, на кого ему предстояло опираться, хорошо знают свое дело. Оставшись один, он занялся изучением материалов оперативных разработок, после ужина возвратился в кабинет и продолжил работу.

Было далеко за полночь, когда из Фрейенвальда возвратился Гераскин и доложил результаты предварительного расследования в отношении Мягкова. Они не оставляли сомнения в том, что предатель действовал осознанно и тщательно готовил свой побег. Печальным оказалось то, что при более внимательном отношении руководителей особого отдела к его поведению вне службы можно было бы предотвратить фактически зревшее на их глазах ЧП. На поверку оказалось, что обстановка в семье Мягковых оставляла желать лучшего. Мало того что он злоупотреблял спиртным, так еще оказался неразборчив в своих связях. Его интимные отношения с проститутками являлись секретом полишинеля.

Выводы по результатам предварительного расследования по Мягкову Устинов доложил в Москву начальнику 3-го управления генералу Николаю Душину. Тот не опустился до разгромного разноса, потребовал довести расследование до конца, в деталях разобраться с обстановкой в коллективе отдела, где служил Мягков, по результатам представить свои предложения по наказанию виновных и разработать меры, исключающие подобные ЧП. В тот и на следующий день Устинов ощущал себя неуютно, когда начинал звонить телефон ВЧ-связи. Каждый раз, поднимая трубку, он ожидал услышать гневный голос заместителя Председателя КГБ Цинева. Тот хранил молчание.

Грозовые тучи начальственного гнева, сгустившиеся было над головой Устинова, рассеялись. Теперь он мог без оглядки отдаться работе и вникнуть в ход операций, находившихся на личном контроле Председателя КГБ. Ряд из них, в первую очередь разведывательные, ему были известны по докладным предшественника — генерала Лялина. Теперь же, когда на столе лежали сами дела оперативных разработок, его больше интересовали детали. Прошлый опыт разведывательной работы говорил Устинову, что их знание позволяет существенно расширить оперативные возможности агента, а саму операцию вывести на качественно иной уровень.

Вникая в материалы оперативных наработок управления, Устинов лишний раз убеждался в верности прогноза Юрия Андропова, высказанного при личной беседе в сентябре 1973 года. Процесс разрядки международной напряженности в Европе привел к значительной активизации разведывательно-подрывной деятельности западных спецслужб. С недавнего времени ей благоприятствовало и объективное обстоятельство — Соглашение по Западному Берлину, заключенное правительствами ГДР, ФРГ и Западного Берлина. Оно вступило в силу в 1972 году и существенно упростило режим поездок между гражданами этих и других стран. С началом действия Соглашения за два с небольшим года Германскую Демократическую Республику посетило несколько миллионов иностранных граждан и еще больше проследовало транзитом через ее территорию. Чем тут же воспользовались западные спецслужбы и активизировали вербовочную работу, как среди граждан ГДР, так и военнослужащих ГСВГ. Одновременно они изменили и стратегию своих действий. Наряду с традиционной шпионской деятельностью их операции все чаще носили долговременный характер.

То, с чем Устинову и его товарищам приходилось сталкиваться в конце 40-х годов — саботаж, диверсии, отравление источников питьевой воды, скота, — ушло в прошлое. В агентурной работе БНД, ЦРУ и СИС на передний план выходила вербовка агентов влияния и их продвижение на руководящие должности в партийно-хозяйственные органы ГДР. Эта же тактика все чаще использовалась ими против советских военнослужащих. И здесь преуспели ЦРУ и БНД. Они строили свою деятельность на перспективу и исходили из того, что в большинстве случаев агент-офицер после завершения первого срока командировки в ГДР рано или поздно снова возвратится в ГСВГ и, как правило, на вышестоящую должность. Подобный подход открывал перед западными спецслужбами прямой доступ к важным планам советского командования. Как правило, с такого уровня агентурой работали опытные кадровые сотрудники, строилась она на строго конспиративной основе, что существенно осложняло контрразведывательную деятельность управления.