Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942 - [44]
В Эстонии работа чекистов была организована по-другому, чем в Латвии и Литве. В связи с тем, что немецкая армия начала наступление на территорию республики почти через месяц после начала войны, они хорошо подготовились к боевым действиям, активизировав оперативную работу. Но возникли серьезные трудности в работе с агентурой. Регулярная связь с большинством источников была нарушена. Многие агенты были призваны в армию или эвакуированы из ЭССР в тыловые районы. Сотрудники органов госбезопасности Прибалтики оперативной работой фактически не занимались, так же как и подготовкой к предстоящей деятельности на оккупированной территории. Они становились бойцами истребительных и заградительных отрядов. 4 июля 1941 г. истребительная группа в 70 человек под командованием капитана Григорьева ликвидировала банду в уезде Харью-Яни, уничтожив восемь бандитов и захватив 12 в плен. Истребительный батальон г. Острова 5 июля совместно с частями Красной армии принял участие в отражении атаки немецких танков. К 7 июля 1941 г. истребительным батальоном НКВД Эстонской ССР в боевых столкновения ликвидировано 149 бандитов, из них убито 135, захвачено 14, при этом изъято 200 единиц нарезного оружия, боеприпасы, ВВ, радиопередатчик и приемник, пять автомашин[196].
ОО НКВД проводили оперативные мероприятия по выявлению и ликвидации бандитских элементов и формирований. Так, 15 июля 1941 г. заградотрядом в районе расположения 320-го сп были пойманы два шпиона из местного населения, которые сообщали противнику о расположении частей Красной армии. Шпионы были расстреляны на месте. Такая же судьбе постигла и трех задержанных местных жителей с телефонным аппаратом. Они включались в провода связи с целью подслушивания разговоров.
В начале войны на сторону вермахта переходили целыми подразделениями прибалтийские формирования. Снижали боеспособность частей и ошибки кадрового состава Красной армии. Неизвестно, по какой причине и по какой необходимости части, расположенные непосредственно в ближайшей полосе к границе, оказались укомплектованы в ряде случаев на 30 % контингентом жителей западных областей, который являлся источником панического настроения и бегства и даже вражеских проявлений. Еще до начала военных действий в частях, где они проходили службу, отмечались многочисленные случаи различных антисоветских проявлений, дезертирства, измены Родине. Среди них значительный процент составляли лица, состоявших ранее в антисоветских и националистических организациях. Многие жители этих районов стали активнее в преступной деятельности, в распространении провокационных слухов, пораженческих настроениях и дезертирстве, которые приняли массовый характер. Свое пребывание на передовых позициях они считали наиболее удобным местом для предательства и прямой измены. Но во многих частях продолжалась практика посылки в разведку и боевое охранение непроверенных бойцов, семьи которых проживали на территории, занятой немцами.
22 июня 1941 г. в 29-м Литовском территориальном ск РККА начались убийства командиров (не литовцев) и массовое дезертирство – из 16 тыс. военнослужащих с частями Красной армии отступили лишь 2 тыс. человек. При вступлении немецких войск в Литву три или четыре вооруженных литовских батальона – дезертировавшие красноармейцы и милиционеры – предложили немецкому командованию свои услуги и были включены в состав вермахта[197].
Дезертирство латышей из РККА также носило массовый характер. 25 июня 1941 г. командир отдельного батальона связи во время передвижения подразделения в составе 48 человек разоружил находившихся под его командой восемь русских красноармейцев и с остальными офицерами и солдатами-латышами, захватив пять автомашин, радиостанцию, вооружение и боеприпасы, ушел в лес. Ежедневно из частей корпуса дезертировали по 100–150 военнослужащих. За первую неделю войны (до 29 июня) из подразделений корпуса дезертировали с оружием 124 офицера. 3 июля 1941 г. по распоряжения командования, с ведома члена Военного совета Диброва были распущены офицеры 24 латвийского корпуса, которые ушли к немцам.
Из созданного на базе эстонской армии 22-го территориального корпуса при отходе часть личного состава разбежалась, примкнув к «лесным братьям», часть – вернулась домой. Из оставшихся 7 тыс. эстонцев в боях погибли 2 тыс., перешли на сторону противника 4,5 тыс. человек. По сообщению 3-го отделения КБФ в ГКО и на имя Л.П. Берии, части 3-й стрелковой бригады отступили на последний рубеж, а все эстонские батальоны перешли на сторону врага. Население острова Эзель с чердаков стреляло по нашим войскам.
В ночь на 26 июня 1941 г. из 207 гаубичного артиллерийского полка, входившего в состав 26-й армии Юго-Западного фронта, дезертировали 230 «западников». 2 июля, во время боя при форсировании р. Прут у местечка Унгена, с поля боя из 241 сп дезертировали 700, а из 57-го артиллерийского полка – 300 бессарабцев. В результате полк, понеся большие потери, вынужден был отступить. Командир 3-й стрелковой роты 187 горно-стрелкового полка Козлов, обращаясь к командованию, сказал: «Если бы у меня их забрали, я бы в 10 раз имел больше успеха, а из-за них я ничего не могу сделать. Как только они услышат орудийный выстрел, бросают винтовки и падают на землю, чем наводят панику на других бойцов».
