Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942 - [241]
К 16 октября 1941 г. единственная дорога, которая еще связывала Москву с другими городами страны, это была дорога на Рязань. Все другие были либо перекрыты немцами, либо обстреливались. У людей уже появилась неверие в то, что Москву удастся удержать. Начался исход из Москвы[1160]. Сталин собрал в Кремле членов ГКО и Политбюро ЦК ВКП (б) и предложил им высказать свое мнение о положении в Москве, заявив: «Ну, это ничего. Я думал, будет хуже». Интуиция Сталина подвела: в действительности обстановка была гораздо сложнее. Молотов, Щербаков, Косыгин и другие лица на вопрос Сталина о положении в городе не ответили: или не владели обстановкой, или боялись докладывать о реальном положении дел, будучи за них в той или иной степени ответственными. Высказался лишь нарком авиационной промышленности А.И. Шахурин. Сталин сообщил, что немцы могут до подхода наших подразделений прорвать фронт, и предложил срочно, «сегодня же», эвакуировать правительство и подготовить город на случай вторжения врага[1161].
Когда положение Москвы стало угрожающим, заговорили о переезде Сталина в Куйбышев, где было оборудовано помещение для Ставки. Но никто не решался спросить у Сталина, когда же он покинет столицу? Поручили задать вождю этот щекотливый вопрос командиру полка охраны. Тот спросил не напрямую, а так: «Товарищ Сталин, когда перевозить полк? Состав на Куйбышев готов». «Если будет нужно, этот полк я поведу в атаку», – ответил Сталин. В период между 11 и 12 октября 1941 г. на вопрос авиаконструктора А.С. Яковлева «Удастся ли удержать Москву?» Сталин ответил: «Думаю, что сейчас это не главное. Важно побыстрее накопить резервы». Небезынтересно, что в это же время Сталин считал «безнадежным» положение Ленинграда[1162].
Вечером 18 октября на Каланчевке в полной готовности стоял особый поезд, предназначенный для перевозки охраняемых лиц. Когда прибыл Сталин, уже были проведены все подготовительные мероприятия. Но главный коммунист остался в Москве. Неожиданно для окружающих он отказался от поездки и с вокзала на машине вернулся на дачу[1163]. Видно, нелегко было руководителям страны и военачальникам принимать судьбоносное решение. В свое время М.И. Кутузов получил от поэтессы А.П. Буниной оду, где говорилось, что чаша весов с кровью воинов перевешивает чашу с Москвой. «Я весил Москву, – ответил он, – не с кровью воинов, – с целой Россией и со спасением Петербурга, и со свободою Европы»[1164].
Мысль советского руководства об оставлении столицы в истории Советской России не была первой. Еще в 1918 г. в связи с наступлением войск кайзеровской Германии военный руководитель Московского района обороны, бывший генерал царской армии К.К. Баиов 20 марта представил Высшему военному совету доклад, в котором предлагалось решить оборону Москвы рядом последовательных задач: сдерживанием противника на вероятных направлениях его наступления, обороной отдельных узлов на подступах к городу, обороной железнодорожного узла, «возможное оставление Москвы и сдерживание германских войск восточнее города до подхода стратегических резервов»[1165].
В обязанность чекистов в дни октября 1941 г. входила охрана высшего руководства компартии, правительства и военного командования, а также важнейших политических мероприятий, обеспечение безопасности работы штабов, центров управления и др. объектов. На территорию Кремля еще до войны доступ был строго ограничен. Простой человек мог попасть туда либо по приглашению к лицу, проживающему в Кремле, либо на какое-то заседание правительства. Единственным местом, куда допускались экскурсанты, была Оружейная палата, но экскурсии проводились очень редко и для ограниченного круга лиц. С началом войны режим допуска был ужесточен. Некоторые члены Политбюро ЦК ВКП (б) жили тогда с семьями на его территории: И.В. Сталин, В.М. Молотов, М.И. Калинин, А.А. Жданов, К.Е. Ворошилов, Л.М. Каганович, А.И. Микоян. Чекисты отвечали за безопасность их прохода и проезда в Кремль, а поэтому должны были знать членов семей в лицо. Знали они и многих секретарей бюро ВКП (б) республик, областей, стахановцев, писателей, артистов, художников и руководителей зарубежных компартий, посещавших Кремль.
Под усиленной охраной находился и аппарат наркомата ВД, размещавшийся в здании на Лубянке и запасном командном пункте в помещение Пожарного училища в северном пригороде Москвы, возле штаб-квартиры Коминтерна. Этот запасной пункт командования силами НКВД был создан и мог быть использован в случае боевых действий в городе.
В штаб-квартире Московского управления, расположенном по адресу: ул. Дзержинского, д. 14, в знаменитом особняке графа Растопчина, в эти дни постоянно дежурила специальная опергруппа под руководством начальника КРО УНКВД 28-летнего подполковника ГБ С.М. Федосеева. С поступлением сигнала от населения или истребительного батальона о выброске вражеских парашютистов контрразведчики немедленно отправлялись на место их вероятного приземления и организовывали их поиск и задержание
