Военная история Египта Том 1 - [77]

многих надписях

этого времени особенно подчеркивается захват в Сирии боевых колесниц и

лошадей. Так,

в надписи Яхмоса Пен-нехбета, описывающего в очень кратких словах

сирийский поход

Тутмоса I, указывается лишь на то, что автор надписи «захватил для него

(т. е. царя) в

чужеземной стране Нахарине 21 руку, одного коня и одну колесницу».79) Очевидно, Яхмос

138

Пен-нехбет считал главным результатом этого азиатского похода захват

колесниц и

коней.

Во время этих военно-захватнических походов выковывалась боевая мощь

древнеегипетской армии и формировались кадры высшего офицерства, тесным

кольцом

окружавшего царя и бывшего его наиболее существенной опорой, вдохновителем и

проводником великодержавной захватнической политики, которая столь

систематически

проводится египетскими фараонами этого времени. Боевой дух и

воинственность этих

аристократов постоянно поддерживались и разогревались щедрыми

пожалованиями царя,

который часть военной добычи, награбленной в Нубии и в Сирии, отдавал

своим

ближайшим сподвижникам. Так, Яхмос, сын Иабаны, с гордостью говорит, что

в награду

за свои подвиги он получил от царя золото в двойном количестве. Помимо

того, царь

жаловал наиболее отличившимся в боях военным командирам драгоценное

оружие,

своего рода особый и высоко ценный знак воинского отличия. Такой царский

подарок,

красивый кинжал, украшенный надписью, содержащей титулы и имя царя

«благой бог Аа-

хепер-ка-Ра, дарующий жизнь», был найден в гробнице Яхмоса [177] Пенхата, сына

Ахотепа близ Фив.80) Очевидно, и этот воин принадлежал к

аристократической плеяде

военных командиров того времени, которые все носили имя первого

египетского

завоевателя 18-й династии, основателя второго фиванского государства, Яхмоса I.

Важнейшим следствием крупных военно-грабительских и захватнических войн

фараонов

18-й династии, в частности Тутмоса I, было обогащение высших слоев

жречества, в

первую очередь больших фиванских храмов. Жречество, входившее в состав

правящего

класса рабовладельческой аристократии, получало крупную долю военной

добычи.

Обычно царь после каждого военного похода щедро дарил храмам, чиновникам

и жрецам

рабов, золото и прочие ценности. Больше того, царь лично наблюдал за

перестройкой и

украшением старых храмов и постройкой новых, жертвуя в храмы богатые

дары, всячески

заботясь об украшении святилищ богатой и ценной утварью, сооружая статуи

наиболее

почитаемых богов. Эта постоянная забота царя о храмах и об их внешнем

благолепии

должна была наглядно показывать народу, на каком нерушимом союзе царя с

высоко

аристократическим жречеством зиждилась деспотическая система управления

страной и

весь классовый строй рабовладельческой страны. Религия и жречество

окружали особу

царя ореолом божественности, получая за это из царской казны щедрую

плату, главным

образом натурой и ценностями.

Надписи времени Тутмоса I ясно подчеркивают эту тесную связь между царем

и высшим

жречеством. Автобиография царского архитектора Инени, текст абидосской

стэлы,

некоторые более поздние надписи и результаты раскопок позволяют нам хотя

бы вкратце

охарактеризовать деятельность Тутмоса I по восстановлению и украшению

храмов.

Довольно подробно описывает строительную деятельность Тутмоса I один из

его

приближенных и сподвижников, царский зодчий, носивший пышные титулы

«князя,

начальника житниц Амона и начальника работ», Инени. В своей автобиографии

он

рассказывает, что он наблюдал за сооружением «великих памятников», которые приказал

воздвигнуть царь в Фивах, «когда ставились священные колонны и столбы, когда по обе

стороны воздвигались великие пилоны из прекрасного белого камня Аяна, когда

ставились священные мачты у двойных врат храма из настоящей сосны, лучшего дерева с

террас. Их верхушки были из электрума».81) Далее Инени повествует о том, как он

«наблюдал за сооружением большого портала [носившего название] «Амон

могучий

силой»; большая дверь его была из азиатской меди; на ней была

божественная тень Мина,

сделанная из золота. «Я наблюдал — говорит далее Инени — за сооружением

двух

великих обелисков из [настоящего камня у двойных врат храма]. [Я

наблюдал] за

139

постройкой священной ладьи длиной в 120 локтей и шириной в 40 локтей для

доставки

этих обелисков, дошедших благополучно, в целости и причаливших к земле у

Фив. (Я

наблюдал за рытьем озера, сделанного его величеством в западной части) города: его

берега были обсажены всякими приятными деревьями. Я наблюдал за тем, как

высекалась

пещерная [178] гробница его величества, будучи один, когда никто не видел

(этого) и

никто не слышал (об этом)».82)

Обследование развалин большого Фиванского храма в Карнаке позволило

восстановить

его отдельные части и в частности те, которые были сооружены Тутмосом I, что в

значительной степени подтвердило сведения, сообщаемые в

автобиографической надписи

Инени. В средней части двора между третьим и четвертым пилоном большого

Карнакского храма до сих пор еще высится один из тех больших обелисков

Тутмоса I, о

сооружении которых сообщает в своей надписи Инени. Высота этого

действительно

большого обелиска достигает 23 м, база его равняется 1,84 м2. Поверхность

его покрыта

тремя вертикальными строчками гиероглифической надписи, из которых