Военная история Египта Том 1 - [136]

орнаментальных бордюров.30) Вся композиция сцены по своему

орнаментальному, почти

гиероглифическому схематизму живо напоминает разобранные выше пекторали

времени

Среднего царства. 31)

Рис. 45. Часть стэлы Аменхотепа III из Гурна.

Каирский музей. Новое царство. 18-я династия.

Другим вариантом этой сцены, характерной для эпохи Нового царства, является сцена на

нижней части стэлы (рис. 45) Аменхотепа III из Гурна, хранящейся в

Каирском музее.32)

Царь стоит на колеснице и держит в руках поводья, лук и плетку. На

лошадях,

впряженных в царскую колесницу, сидят связанные пленники и негры. Под

ногами

царских коней и под колесами колесницы извиваются тела поверженных

врагов.

Религиозная эмблематика выражена с особенной силой и четкостью. Над

головой парит

священный коршун, держащий в лапах гиероглифические символы магической

защиты,

процветания, устойчивого пребывания и жизни, которые цепочкой

протягиваются к

230

фараону так, что знак жизни касается его носа. Между двумя [291]

симметрично

расположенными фигурами царя находится солнечный диск Гора из Эдфу, окаймленный

свисающими уреями. От солнца спускается магическая надпись, гласящая:

«Он дарует жизнь — жизнь, устойчивое пребывание и процветание».

Эта надпись показывает, как орнаментальность сочетается в этом

изображении с

символикой. Знак спинного хребта Озириса — dd (джед) — означающий

устойчивое

пребывание, приходится как раз на линии позвоночника фараона. Строгий

орнаментальный схематизм, рождающий традиционный канон, заковывает всю

сцену в

формы условно-эмблематической схемы. И опять реалистические тенденции

пробиваются

наружу лишь в изображениях поверженных врагов, лица которых иногда

удивительным

образом изображены en face. Художник доводит этот своего рода реализм до

забавного

гротеска, изображая корчащиеся, ползущие, свисающие, забавно подымающие

ноги и

руки фигуры поверженных врагов. Особенно забавным кажется одно лицо

лежащего

врага, торчащее между ногами другого. Так, художник низводит на землю до

степени

бытовой юмористики почти религиозный сюжет торжественной победы царя, создавая,

таким образом, резкий контраст между двумя частями всей сцены, что лишь

подчеркивает

идеализованный облик обоготворенного царя.

К этому варианту сцены триумфа близко примыкает и другой, сохранившийся

на одном

рельефе, высеченном на левой боковой стене колонного зала большого храма

в Абу-

симбеле33) времени Рамзеса II. Фараон изображен стоящим в обычной позе на

своей

боевой колеснице. В левой руке он держит поводья и лук, а в правой руке

серповидный

меч, характерный для этой эпохи. Рядом с конями бежит царский лев, а

перед колесницей

царя египетский воин гонит два ряда связанных и захваченных в плен

нубийцев. В этой

сцене триумфа, претендующей на некоторые упрощение и приближение к

реальной

жизни, религиозная эмблематика доведена до минимума. Она сохранена лишь в

надписи,

помещенной около царя и содержащей титулы и имена обоготворенного царя:

«царь

Верхнего и Нижнего Египта Усер-Ра-сетеп-ен-Ра, сын солнца Рамзес Мери-

Амон,

дарующий жизнь подобно солнцу». В эту эпоху, когда культ фараона достиг

высшей

точки своего развития, уже не было необходимости в изображении каких-либо

богов,

охраняющих особу царя, ибо сам царь мыслился в качестве земного бога.

Художник,

стремясь изобразить царя в идеализованном облике юного и прекрасного

победоносного

бога, противопоставляет его фигуру, насыщенную ритмом силы, покоя, власти

и

торжествующей победы, разбитым линиям пленников, лица и свободные фигуры

которых

переданы с большой реалистической экспрессией и в движении которых ясно

чувствуются слабость и подчинение. Помещенная тут же надпись образно

выражает

основную мысль, вложенную художником в эту сцену триумфа:

«Да живет благой бог, украшенный двумя рогами [быка], поражающий [292] юг

и

поражающий север, победоносный царь, сражающийся своим мечом, берущий [в

плен]

самого далекого из тех, которые переходят через его [границы]. Когда его

величество

вступает в чужеземные страны, то он побеждает множество [врагов] и

схватывает их, царь

Рамзес II, дарующий жизнь, подобно Ра. Он покорил Палестину и убил ее

вождей. Он

заставляет негров говорить: «Уа, он подобен огню, когда он выступает, и

нет там воды,

чтобы его затушить». Он принуждает мятежников прекратить свое

хвастовство, он

вынимает [насмешку] из их рта».34)

К этой сцене триумфа очень близка несколько более поздняя сцена, сохранившаяся на

правой боковой стене первого двора в Мединет-Абу эпохи Рамзеса III.35) Здесь точно так

же царь изображен стоящим на колеснице. Он гонит перед собой ряды на этот

раз

231

связанных пленников: ливийцев, азиатов, хеттов и эгейцев. Старая условная

традиция

нашла здесь свое выражение в обычном изображении царя, стоящего на

колеснице,

которое, как и всегда, заимствовано из бытовых сцен охоты, битвы и

царского выезда.

Художник вложил в этот строго схематизованный канон удавшийся ему в меру

его

способностей ритм силы и покоя, власти и победы, который был необходим

для

изображения царского триумфа. Религиозное оправдание войны подчеркнуто

символом

солнечного бога Гора из Эдфу, изображением солнечного диска, украшенного

двумя

уреями с коронами Верхнего и Нижнего Египта. Резко контрастируют с этими