Военная доктрина или мнимо-военное доктринерство - [11]

Стремление закрепить и возвести в догмат те черты стратегии и тактики Красней Армии, которые характеризовали ее в прошлый период, могло бы нанести величайший ущерб и даже стать роковым. Уже заранее можно сказать, что операции Красной Армии, на азиатском материке — если бы им там: суждено было развернуться — имели бы по необходимости глубоко маневренный характер. Важнейшую, а в некоторых случаях и единственную роль пришлось бы играть коннице. Но, с другой стороны, нет никакого сомнения в том, что военные действия на западном театре имели бы гораздо более связанный характер. Операции на территории с другим по национальному составу и более плотным населением, — при более высоком отношении численности армии к территории - несомненно приблизили бы войну к позиционной, во всяком случае, свели бы маневренную свободу к несравненно белее узким границам.

Признание недоступности для Красной Армии защиты укрепленных пунктов (Тухачевский) в общем и целом правильно подводит уроки прошлого периода, но ни в какой случае не может быть признано безусловным указанием для будущего. Защита укрепленных пунктов требует крепостных войск или вернее войск высокого уровня, сплоченных опытом и уверенных в себе. В прошлый период мы это только накопляли. Каждый полк в отдельности и вся армия в целом были живой импровизацией. Можно было обеспечить подъем, порыв — и мы этого достигали, но нельзя было искусственно создать необходимую рутину, автоматическую спайку, уверенность соседних частей во взаимной выручке. Нельзя было приказом создать традиции. Теперь это в значительной мере есть и будет накопляться чем дальше, тем больше. Этим самым заложены предпосылки как для лучшего ведения маневренных операций, так — в случае нужды — и для позиционных действий.

Надо отказаться от попыток строить абсолютную революционную стратегию, беря для нее элементы из ограниченного опыта трехлетней гражданской войны, где части определенного качества сражались в определенных условиях. От этого очень хорошо предостерегал Клаузевиц.

≪Совершенно естественна, — писал он, — что в революционных войнах (Франции) оказался такой, а не иной способ сражаться; способ, который теория вперед предвидеть не могла. Но зло состоит в том, что эти способы, построенные на данных условиях, легко могут пережить сами себя; они остаются неизменными в то гремя, когда, обстоятельства понемногу совершенно изменились. От этого именно должна предохранить ясная и разумная критика. Такому методизму подчинялись в 1806 г. прусские генералы≫ и пр. Увы, не одни только прусские генералы склонны к методизму, т.е. к шаблону и трафарету.

10. Наступление и оборона в свете империалистской войны

Второй специфической чертой революционной стратегии объявляется наступательность. Попытка построения на этом доктрины представляется тем более односторонней, что в эпоху, предшествовавшую мировой войне, стратегия наступления культивировалась в отнюдь не-революционных штабах и военных академиях почти всех больших стран Европы. Вопреки тому, что пишет т. Фрунзе[4], наступление было (да формально остается еще и сейчас) официальной доктриной Французской Республики. Жорес неутомимо боролся против доктринерства чистого наступления, противопоставляя ему пацифистское доктринерство чистой обороны. Крутая реакция против традиционной официальной доктрины французского Генерального Штаба наступила в результате последней войны. Небесполезно будет здесь привести два ярких свидетельства. Французский военный журнал ≪Ревю Милитэр Франсэз≫ (1-е сентября 1921 г., стр. 366) приводит следующее положение, включенное французским Генеральным Штабом в 1913 г. в заимствованный у немцев ≪Устав о ведении боевых действий крупными единицами≫. ≪Уроки прошлого — читаем мы здесь — принесли свои плоды: французская армия, вернувшись к своим традициям, не допускает отныне в ведении операции другого закона, кроме наступления≫. ≪Этот закон, — говорит журнал — введенный вскоре затем в наши уставы по общей тактике и частной тактике отдельных родов оружия, должен был лечь в основу всей нашей военной науки, которая внедрялась в сознание как слушателей нашего Генерального Штаба, так и нашего командования, при помощи собеседований, практических упражнений на карте или в поле и, наконец, путем так называемых больших маневров≫.

≪Это обстоятельство — продолжает военный журнал — вызвало в то время такое увлечение знаменитым законом наступления, что всякий, кто дерзнул бы выступить с какой-нибудь оговоркой в пользу обороны, встретил бы очень плохой прием. Чтобы быть хорошим слушателем Генерального Штаба, было необходимо, хотя и недостаточно, беспрестанно спрягать глагол атаковать≫.

Консервативный ≪Журнал де Дэба≫, в № от 5-го октября 1921 г,, подвергает под тем же углом зрения резкой критике вышедший этим летом устав пехотных маневров. ≪В начале этой отличной книжки — говорит газета — излагается целый ряд принципов, выставляемых, как официальная военная доктрина 1921 года. Эти принципы превосходны; но почему составители отдали дань старому обычаю, почему первую страницу они посвящают прославлению наступления?