Военачальник хочет вечности - [38]

И в эти ночи, когда он и Мист, наконец, утоляли свою жажду, то говорили часами, и Рос узнавал больше о ней и о ее виде. Много лет назад, еще в Облаке, Рос подарил Мист крест, которым она так восхищалась, но когда в свете газовой горелки, зажженной в их комнате, засверкали драгоценные камни, она словно впала в транс. Наконец, он прикрыл их, и как только она пришла в себя, то призналась ему.

— Мы все унаследовали жадность Фрейи. Блестящие вещи, украшения и драгоценные камни… Мы не можем оторвать от них взгляда, если в многолетних тренировках не научились перебарывать себя, а внезапное сверкание порой просто неотразимо.

Рос выругался про себя, проклиная эту ее уязвимость. А ведь он считал, что Валькирии были почти совершенными созданиями, — у них отсутствовала потребность в еде, бессмертные, а с годами становятся только сильнее, — но он также узнал, что они были одним из нескольких видов Ллора, что могли умереть от горя. И если одна была слаба, остальные тоже страдали, так как они все были связаны «общей» силой.

К несчастью, он не мог всё время находиться рядом, чтобы защищать ее. И хотя он старался использовать цепочку как можно реже, но однажды, когда она спала, он прошептал ей, что у нее больше нет подобных слабостей.

Рос бы с удовольствием слушал только о ней, но она проявляла удивительное любопытство в отношении его прошлого. Он понял, что рассказывает ей такое, чего не открывал никогда и никому, и, как ни странно, с Мист чувствовал своего рода облегчение, делясь с ней.

Он рассказал ей о той боли, которую испытали он и Мёрдок, однажды вернувшись домой и обнаружив, что их шестеро братьев и сестер вместе с отцом умирают от чумы. Глаза Мист наполнились слезами, когда он поведал о душераздирающем решении заставить их всех выпить, и о наступившем потом полном агонии ожидании, когда они не знали, возродиться ли их семья, хоть кто-то из них. В конце, они потеряли их отца и сестер, но обрели двух братьев.

Ночь, когда он сам «умер», казалось, приводила ее в восхищение. Она неоднократно просила Роса рассказать ей истории о том, как он предъявил требования Кристофу. Его Невеста не переставала повторять, как она гордилась им. Эти замечания заставляли его испытывать сильную неловкость. За эти дни произошло мало такого, чем Рос мог бы гордиться. Он избегал Кристофа, а когда они все же встречались, говорил как можно меньше. Он силой заставлял свою Невесту оставаться с ним, и подозревал, что если, по истечении этих двух недель, она захочет уйти от него, он в мгновение ока нарушит данную ей клятву.

Он ловил любой намек, который мог помочь ему понять, что она чувствовала, и каким может быть ее решение. Иногда он был настроен оптимистично. Порой, когда они шутливо сражались в игре, основанной на военной стратегии, она, казалось, наслаждалась каждой минутой, — как и тем фактом, что он всегда выигрывал у нее. Она пояснила ему, что не была стратегом, а всегда лишь «задирой на передовой», но ценила его талант. Однажды Мист подошла к нему, села сверху, широко расставив ноги, и положила его руки себе на груди. Скользнув по его члену, она прошептала ему на ухо — Мой мудрый военачальник. Ты так хорош, что у меня пальцы загибаются на ногах. — Его тело охватила такая сильная дрожь, что ему пришлось бороться с собой, чтобы тут же не кончить.

На самом деле, казалось, она радовалась любому напоминанию, что он сражался и участвовал в войнах. Она восхищалась его мечом. Не раз ее глаза округлялись от одного только значительного веса оружия, и, глядя потом на Роса, ее глаза прищуривались и становились серебряными от желания. А стоило ее глазам засверкать серебром, как он становился твердым, как железо.

И в их последнюю совместную ночь, когда они уставшие, лежали в постели, он, наконец, спросил ее.

— Что тебя привлекает во мне? — Что могло выдержать сравнение с полубогом, который умел умопомрачительно целоваться.

Не колеблясь, она ответила. — Твои шрамы.

Он в удивлении свел брови. — Что? Почему?

— Они — это свидетельство той боли, которую ты вынес. А пережитая боль рождает силу, — она провела рукой вниз по его животу. — Это тот шрам, что убил тебя?

— Да.

— Тогда именно этим шрамом я восхищаюсь больше всего, — она очень нежно коснулась его губами. — Так как он привел тебя ко мне.

Но его удовольствие никогда не было полным. Рос никогда не был влюблен, даже сомневался, что когда-либо спал дважды с одной и той же женщиной, но, тем не менее, сейчас он жаждал всего от этой бессмертной язычницы, был болен желанием к ней. Он хотел обнажить ее душу и заставить отдать всю себя, всё, чем она была еще в самом начале, пока время не испортило ее.

Сны Роса напоминали ему о ее прошлом, не давая окончательно и бесповоротно влюбиться в нее. Хотя, к счастью, он никогда не видел, как Мист занималась любовью с другим, и откуда-то знал, что никогда не увидит. Но при одной только мысли о любовниках, которых она принимала в свое тело, он сходил с ума. Рос доводил себя до безумия, думая, хорош ли он по сравнению с ними. Каждый раз, когда она проделывала с ним что-то порочное, он смотрел в потолок в агонии удовольствия, размышляя в шоке о том, где она могла научиться всему этому.