Водяной - [9]

Невеста одного из погибших попыталась утопиться из-за великой любви. Я не дал ей засуицидиться, но помакал по речке девчонку основательно. И выбросил ее около юрты проходящих мимо кара-киргизов. Те не стали особо рассуждать, мигом спеленали дуреху, а ночью торжественно подарили младшему племяннику. Так что тот с молодой женой на халяву, а эта дурочка, кроме того, что ублажает парня, еще сейчас пасет коз где-то высоко в горах. Невесту второго погибшего взял второй женой его родной брат, благо, что первой женой у него старшая сестра этой девчонки. У остальных все сложилось нормально, даже у увечных парней. Они догадались за время выздоровления выучиться грамоте на достаточно хорошем уровне, так что их с удовольствием взял в помощники казий. Мытари и счетоводы всегда нужны.

Все, вроде бы, шло нормально.

Но младший сынок бая вырос шустрым безбашенным парнишкой, а в одном из аулов выросла очень красивая девочка. И однажды бай-бача в компании с парочкой гулямов чуть старше умудрился застать эту девчушку тринадцати годов от роду купающейся в одной из мелких и чистых речушек.

Мозгов у пацана в голове и так было чуть, а тут, при виде красивой обнаженной девочки, ему их вообще переклинило. Да и телохранители-гулямы, идиоты молодые. Нет, чтоб успокоить мальца, напротив подначили. Короче, не получится у девочки сбежать по мелководью от горячего ахалтекинца. И вырваться от сильного тренированного парня тоже не выйдет.

А вот суметь вырвать у того итальянский стилет и ткнуть себя им в шею — вполне.

Аул Уртасай. Дом муллы

— Ассалом алейкум, уважаемый. — Исмаил-ходжа, читавший до этого русскую книгу, подскочил от неожиданности и выронил лорнет. Пока поднимал его, пока протирал, нежданный гость невозмутимо помалкивал. А когда мулла наконец-то сумел протереть стекло и поглядеть на возмутителя спокойствия, то ему едва хватило мужества не уронить лорнет снова и не заорать благим матом.

Около небольшого хауса на скамейке спокойно сидел некто. Видом практически обычный мужчина, пусть в несколько необычной одежде, но вот слегка, так сказать, прозрачный. Чуть-чуть схож с янтарем, из коих сделаны четки, такой же светящийся на солнце. Но при этом подвижен и как бы это сказать… да, текуч!

— И вам мир, уважаемый… — мулла замялся.

— Что вам в имени моем, служитель единого бога? — Усмехнулось существо, встало и прошлось туда-сюда, не оставляя следов на крупном песке, — я б не явился вам, но тут такое дело. Бай-бача Эркин, да будет благословенна плеть его отца, загнал не ту добычу. Он решил взять силой девочку, Хилолу, дочь Сулеймана. На моей реке, без моего спроса. Девочка была категорически против, сопротивлялась, потом вытащила стилет бай-бачи и ударила себя в шею. Пропорола яремную вену.

— О, Аллах! — Мулла всплеснул руками. Сколько он разговаривал с этим бай-бачой, сколько объяснял ему варианты поведения с молодыми девушками. Которые, как ни крути, кружат головы молодым парням. Неприятный случай, очень неприятный.

— Поймите правильно, уважаемый. Мне не нравится, когда обижают маленьких. А тут из-за молодого недоумка девочка себя почти убила. Я взял на себя ее грех, умерла она от моей руки. За это она будет мне служить в посмертии своем триста тридцать три года, три месяца и три дня. А с бай-бачи я взял жизнь его коней, по пять лет жизни с каждого гуляма и три года жизни с самого бай-бачи, ибо каждому отмерится по делам его. — Водяной сел на скамью в нескольких шагах от прудика и сорвал с яблони спелый плод, подбросил его на руке. И плод втянулся ему в руку. — А теперь я буду вынужден уйти из ваших мест лет на пятьдесят. Поймите меня, эта девочка — я ее могу сделать или женой, или дочерью названной, или ученицей своей. И в любом случае, выйдет существо достаточно могущественное, и при этом с все еще женскими инстинктами и манерами. И вполне вероятно, она захочет отомстить вопреки моей воле. Сами понимаете, женщины. Так вот, допустить возникновение темного духа я не могу, потому мы уйдем. Санджар-баю скажите, что его сын и его гулямы на острове за Кичкина-аулом. Их молодая тигрица охраняет, не вздумайте обидеть ее. Пусть бай выйдет к ней, поклонится и скажет, что пришел за сыном. Отдарится тушей барана, после чего тигрица уйдет в горы, далеко отсюда. Мелким водяникам в Кичкина-ауле каждое полнолуние ставьте около колес кувшин простокваши, кладите свежую лепешку. Они, если потребуется, предупредят вас о возможной беде, уважаемый, например, о возможном сильном землетрясении. А я вынужден откланяться. И да, выкуп родителям Хилолы. — На скамью лег высокий столбик из золотых монет.

И водяной дух разлетелся мелкими брызгами, вдоль арыка метнулась высокая волна, и только необычно свежий и прохладный воздух напоминал мулле о состоявшемся разговоре. Но тот не стал долго думать и, обув уличные туфли, совершенно неприлично для его возраста и положения потрусил к дому бая. Все-таки он не только духовник здешних правоверных, но и старый друг Санджара, а разговор срочный, и совершенно не для чьих-либо чужих ушей.

Сказать, как был удивлен бай, когда мулла пересказал ему свои переговоры с водяным духом, сложно. Но у здешнего землевладельца был острый ум и большой жизненный опыт, наработанный походами, боями и управлением немалого надела. А потому уже через полчаса из ворот его дома лихим скоком выметнулся небольшой оружный отряд. С самим Санджар-баем во главе. Остановился отряд только возле небольшой отары, всего на то время, чтобы перекинуть поперек седла крупного молодого барана. И воины поскакали дальше.