Воды слонам! - [92]

Передав Алмазному Джо трость с серебряным набалдашником, которая теперь служит вместо крюка, я перешагиваю через веревку в обратную сторону. Завидев слева приближающийся цилиндр Августа, я забираю вправо, в сторону зебр, и останавливаюсь возле Марлены.

— А ты знаешь, что сегодня тебе выступать с Рози?

— Простите, — улыбается она топчущемуся возле нее семейству и, развернувшись, склоняется поближе ко мне. — Да. Дядюшка Эл меня вызывал. Говорит, цирк на грани краха.

— А ты сможешь? Я хочу сказать, в твоем… ну…

— Вполне. Особых усилий от меня не потребуется.

— А вдруг упадешь?

— Не упаду. Кроме того, у меня нет выбора. Дядюшка Эл сказал, что… Ой, вот и Август! Тебе лучше уйти.

— Не хочу.

— Все будет в порядке. Пока зрители тут, он ничего не сделает. А тебе лучше уйти. Пожалуйста.

Я оглядываюсь. Август подходит к нам, глядя исподлобья, словно разъяренный бык.

— Пожалуйста, — в отчаянии повторяет Марлена.

Выйдя в шапито, я пересекаю манеж и подхожу к заднему входу. Однако, помедлив, прячусь под сиденьями.

Парад-алле я смотрю в обрамлении тяжелых мужских башмаков. Некоторое время спустя я понимаю, что не один. За трибунами вместе со мной прячется старый разнорабочий, вот только смотрит он вовсе не туда, куда я, а под юбку одной из зрительниц.

— Эй! — кричу ему я. — Эй, перестаньте сейчас же!

На арене появляется что-то огромное и серое, и толпа ревет от радости. Это Рози. Я вновь поворачиваюсь к рабочему. Он стоит на цыпочках, придерживая пальцами доску, и глядит вверх, облизывая губы.

Вынести это зрелище мне не под силу. Да, я виновен в ужасных, просто ужасных грехах, за которые душа моя отправится прямиком в ад, но от самой мысли о том, что над какой-то случайной женщиной надругаются подобным образом, мне делается настолько не по себе, что, когда Марлена с Рози выходят на середину манежа, я хватаю рабочего за грудки и вытаскиваю из-под сидений.

— А ну, пусти! — орет он. — Ты чего?

Цепко держа его обеими руками, я не отвожу взгляда от манежа.

Марлена храбро балансирует на мяче, но Рози стоит совершенно неподвижно, не отрывая ног от земли. Август размахивает руками. Трясет кулаком. Открывает и закрывает рот. Рози прижала уши к голове. Я вытягиваю шею и вглядываюсь. Ну конечно, она просто сердится.

Боже мой, Рози. Не сейчас. Сейчас нельзя.

— Эй, перестань! — визжит у меня в руках этот паскуда. — Тут же не воскресная школа! Я ж никого не трогаю, это так, позабавиться! А ну, пусти!

Я перевожу взгляд на него. Он пыхтит, из нижней челюсти торчат длинные коричневые зубы. Исполнившись отвращения, я отшвыриваю его подальше.

Он быстро смотрит по сторонам, понимает, что никто ничего не заметил, с праведным негодованием поправляет лацканы и направляется в сторону заднего входа. Прежде чем выйти наружу, он окидывает меня злобным взглядом. Однако щелочки его глаз вдруг выхватывают что-то позади меня, и он в неподдельном ужасе удирает.

Развернувшись, я вижу, что прямо на меня, подняв хобот и открыв рот, мчится Рози. Я прячусь за скамейками, и она проносится мимо, трубя и разбрасывая опилки с такой силой, что за ней тянется целое облако не меньше трех футов в длину. Август несется следом, размахивая тростью.

Зрители разражаются хохотом и громом аплодисментов — видимо, полагают, что это такой номер. Дядюшка Эл в оцепенении стоит посреди манежа. Потаращившись с отвисшей челюстью на задний вход шапито, он приходит в себя и дает сигнал Лотти.

Поднявшись на ноги, я оглядываюсь в поисках Марлены. Она пропархивает мимо меня розовым облачком.

— Марлена!

Вдалеке Август уже колотит Рози. Она трубит и визжит, отступая и качая головой, но он действует подобно автомату. Поднимает свою чертову трость и без устали колошматит Рози рукояткой — снова, и снова, и снова. Когда к ним подбегает Марлена, он отворачивается от слонихи и, уронив трость на землю, устремляет горящий взгляд на Марлену, напрочь забыв о Рози.

Ох, знаю я этот взгляд.

Я бросаюсь к ним. Но, не успев пробежать и дюжины шагов, падаю ничком на землю. Голову мне тут же прижимают коленом, а руку заламывают за спину.

— А ну слезай, черт тебя дери! — ору я, пытаясь высвободиться. — Чего тебе нужно? Пусти!

— Заткнись! — доносится откуда-то сверху голос Черныша. — Никуда ты не пойдешь.

Август наклоняется и сразу выпрямляется с Марленой на плече. Она молотит его по спине кулаками, лягает и пронзительно кричит. Ей почти удается вырваться, но он закидывает ее обратно и уходит.

— Марлена! Марлена! — по-звериному реву я, возобновляя борьбу.

Когда я наконец вырываюсь из-под колена Черныша и начинаю подниматься на ноги, на затылок мне обрушивается что-то тяжелое. Мозги аж подпрыгивают, глаза выскакивают из орбит, перед взором пляшут белые и черные звездочки, и, кажется, я напрочь глохну. Постепенно, начиная с периферии, возвращается зрение. Появляются какие-то лица, у них открываются и закрываются рты, но в ушах стоит оглушительный гул. Я пытаюсь встать на колени, чтобы разобраться, что к чему, но земля с воем устремляется мне навстречу. Остановить ее невозможно, я готовлюсь к столкновению, но без толку, ибо прежде чем она в меня врезается, я проваливаюсь в черноту.