Водораздел - [21]
Хуоти уже спал и не слышал, что стало с тем жерновом. Бабушка поправила на нем одеяло. Не открывая глаз, Хуоти пробормотал сквозь сон:
— Был бы у нас такой жернов…
VI
Поавила проснулся до восхода солнца и поспешил на поле. Земля была серая от инея, кусты картофеля поникли и обвисли, местами ботва чуть почернела. А как ячмень? Может быть, обошлось, не вымерз? А если вымерз — тогда что? Десять потов прольешь, прежде чем заколосится хлеб на этой суровой земле — и вот тебе на… Ведь и налоги еще не выплачены… Хмурый и подавленный, Поавила вернулся домой и стал готовить косы и грабли, собираясь на пожню. Нескошенным оставался небольшой лужок на Хеттехьёки. Покос там был никудышный, с трудом можно накосить пару возов сена, да и то не сено, а сплошной репейник наполовину со мхом. Но невыкошенным оставлять его нельзя, потому что сена мало и каждый год уже с зимы приходится скотину кормить вениками и ягелем.
Доариэ собрала кошели. Она дала с собой косарям сухих лепешек, немного ячменной муки, вяленой рыбы, творога, насыпала соли в сплетенную из бересты бутылочку, заткнула ее завернутой в тряпочку деревянной затычкой. Соли было так мало, что пришлось высыпать косарям всю, и в доме не осталось ни ложки.
— Вот и вся соль, — посетовала она. — Надо бы опять попросить у Хилиппы.
— Нет. Лучше уж будем без соли, — сердито буркнул Поавила.
Но проводив мужа и старшего сына на покос, Доариэ все же попросила Хуоти сходить к Хилиппе. Хуоти ничего не ответил, но по его лицу мать заметила, что ему не хочется идти.
— Что же делать-то? — печально сказала мать. — Уху посолить нечем.
Хуоти взглянул в окошко, из которого был виден пятистенный дом Хилиппы, стоявший чуть поодаль от прогона, на левой его стороне. От избы Пульки-Поавилы до дома Хилиппы было так близко, что если бы Хуоти вздумалось разбить камнем окно горницы Малахвиэненов, он легко мог бы сделать это со своего двора. Малахвиэнены, как и Хёкка-Хуотари, были их соседями. Только изба у Хуотари поменьше, хотя и под ее крышей некогда жил целый род. А дом Хилиппы самый большой в деревне, пятистенный, с горницей. Его построил еще дед Хилиппы, Малахвиэ, давным-давно покоившийся в земле. Когда он умер, Хилиппа был еще мальчишкой. Прошло с тех пор уже более сорока лет, так что уже по этому легко прикинуть, сколько десятков лет простоял дом Малахвиэненов рядом с толстой раскидистой рябиной. Но вид у него еще довольно крепкий, хотя стены, срубленные из толстых сосновых бревен, и потемнели от времени.
Про Малахвиэ говорили, что это был человек силы неимоверной и очень жадный. Всю жизнь он трудился, как медведь, все старался разбогатеть. Но даже ему, такому силачу, своим потом и своими мозолистыми руками удалось добиться немногого. С горем пополам поставил пятистенку, выкорчевал небольшое поле, да еще смолоду нажил себе грыжу, которая потом и свела его в могилу. А разбогател дом Малахвиэненов уже благодаря Хилиппе. Но основу все-таки заложил покойный Малахвиэ, и не столько своим трудом, сколько одним наказом, оставленным внуку. Что это был за наказ и как благодаря ему разбогател Хиллиппа, стоит рассказать особо.
Умер Малахвиэ на охоте, в курной избушке на берегу глухого таежного озерка. Озеро было таким небольшим, что ему даже имени не придумали, просто называли лесным. Сколько верст было до лесного озера, никто, конечно, не мерил. Полагали, что верст семь будет. Ходили пирттиярвцы к этому озеру косить траву поблизости на болотах. По лесам от деревни до озера и обратно проходила охотничья тропа Малахвиэ. — его «путик», как ее называли. Под густыми елями и под корневищами поваленных ветром деревьев Малахвиэ расставлял сплетенные из конского волоса силки. Было их на этой тропе несколько сот. Много лет ходил Малахвиэ по своему путику и немало дичи — глухарей, тетеревов и рябчиков добыл. В те времена столько птицы попадалось в силки, что, бывало, за один раз даже ему не под силу было унести домой всю добычу. Поэтому Малахвиэ построил неподалеку от лесного озера сарайчик, где оставлял птицу. Чтобы до нее не добрались лесные мыши, он поставил сарайчик на столбах, в сажени от земли. А на берегу озера Малахвиэ еще в молодости срубил охотничью избушку, в которой нередко ночевал и варил в берестяной посудине рябчиков.
Малахвиэ был заядлым птицеловом. Даже на старости лет он каждую осень расставлял свои силки и раз в три дня ходил проверять их, хотя грыжа день ото дня мучила его все сильней. В то утро, когда он в последний раз собрался в лес, низ живота так жгло, словно кишки разрывались, но он все равно пошел. Словно предчувствуя, что в дороге с ним случится беда, он захватил с собой внука Хилиппу. Хилиппе шел тогда девятый год. Неприятности начались сразу же, как вышли из дому. Хотя они, как всегда, отправились в путь в утренних сумерках, чтобы выйти из деревни никем не замеченными, жена Петри видела, как они пролезали между жердями изгороди, отделявшей поле от леса.
— Сглазила! — сплюнул Малахвиэ, заметив бабу.
Они вернулись обратно к дому и, перекрестившись, стали пробираться к лесу в обход, хоронясь за ригами. На этот раз им удалось проскользнуть незамеченными.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».