Водный мир - [2]

Керанс занял «Риц» на следующий же день после прибытия, страстно желая как можно скорее поменять тесную кабинку среди лабораторных столов экспериментальной станции на громадные, с высоченными потолками покои заброшенного отеля. Он уже воспринимал богатую парчовую мебель и бронзовые статуи стиля «модерн» в коридорных нишах как естественный фон своего существования, смакуя смутную атмосферу меланхолии, что окутывала эти последние следы того уровня цивилизации, который теперь уже фактически исчез навеки. Слишком много других зданий вокруг лагуны давным-давно осели и ушли под слой ила, выявляя свою мишурную природу. «Риц» стоял теперь в роскошном одиночестве на западном берегу, и даже обильная синяя плесень, произраставшая на его коврах в темных коридорах, лишь составляла прибавку к его, девятнадцатого века, достоинству.

Первоначально разрабатываясь для одного миланского финансиста, апартаменты были щедро обставлены и оборудованы. Несмотря на то что нижние шесть этажей отеля находились ниже уровня воды и опорные стены начинали трескаться, тепловые шторы были по-прежнему идеально герметичны, а мощный кондиционер работал бесперебойно. Хотя апартаменты оставались вакантными десять лет, совсем немного пыли собралось на каминных полках и золоченых приставных столиках, а триптих фотопортретов на столе крокодиловой кожи — финансист, финансист и его холеная, откормленная семья, финансист и его еще более холеное пятидесятиэтажное административное здание — едва ли был осквернен хоть пятнышком. К счастью для Керанса, его предшественник покидал отель в страшной спешке, а посему буфеты и платяные шкафы остались набиты сокровищами — к примеру, ракетками для сквоша с ручками слоновой кости или ручной работы пеньюарами, — бар же содержал солидный запас ставших теперь еще более выдержанными виски и бренди.

Гигантский малярийный комар, размером со стрекозу, промелькнув перед его лицом, нырнул в сторону плавучей пристани, где был пришвартован катамаран Керанса. Солнце по-прежнему пряталось за стеной растительности на восточной стороне лагуны, но нарастающая жара уже выгоняла громадных хищных насекомых из их логовищ по всей покрытой мхом поверхности отеля. Не желая покидать балкон, Керанс отступил за ограждение из проволочной сетки. В свете раннего утра лагуна была окутана странной и скорбной красотой; мрачные зеленовато-черные скопления листвы голосеменных, незваных гостей из триасового прошлого, и белые фасады полузатопленных зданий двадцатого столетия по-прежнему вместе отражались в темном зеркале воды — два взаимосвязанных мира явно сошлись на неком перекрестке времен, и иллюзия лишь ненадолго нарушалась, когда маслянистую поверхность в сотне метров от отеля бороздил гигантский водяной паук.

На отдалении, где-то по ту сторону затопленной громады готического здания в полумиле к югу, закашлял и затарахтел дизельный мотор. Керанс покинул балкон, закрывая за собой проволочную дверь, и прошел в ванную комнату побриться. Из кранов вода уже давным-давно не текла, но Керанс отвел под резервуар глубокую ванну, куда тщательно очищенная вода поступала по трубке, тянувшейся через окно на крышу, где стоял самодельный дистиллятор.

Борода всего лишь сорокалетнего Керанса уже поседела от радиоактивного фтора в воде, однако выгоревший ежик и темно-янтарный загар заставляли его казаться по меньшей мере лет на десять моложе. Хроническое отсутствие аппетита вкупе со все новыми приступами малярии стянуло сухую кожу под скулами, подчеркивая аскетический тип его лица. В процессе бритья Керанс критически изучал свои черты, ощупывая и разминая лицевые мышцы. Несмотря на изменившиеся манеры, теперь Керанс казался себе спокойней и уравновешенней того человека, каким он себя помнил; холодные голубые глаза изучали сами себя с ироничной отчужденностью. Немного неловкая поглощенность собственным миром с ее ритуалами и обычаями уже прошла. Если он и держался особняком от Риггса и его людей, это было скорее вопросом простого удобства, нежели мизантропии.

Собираясь на выход, Керанс выдернул кремовую шелковую рубашку с монографией из пачки, оставленной в платяном шкафу финансистом, а также натянул удобные слаксы с цюрихским ярлыком. Плотно закрыв за собой двойные двери — апартаменты, в сущности, представляли собой стеклянную коробку внутри наружных кирпичных стен, — он направился вниз по лестнице.

Керанс добрался до пристани в тот самый момент, когда катер полковника Риггса, переоборудованное десантное судно, причалил к катамарану. Подтянутая, с иголочки одетая фигура Риггса виднелась на носу. Одним ботинком полковник упирался в трап, оглядывая извилистые протоки и нависшие джунгли — точь-в-точь исследователь Африки прежних времен.

— Доброе утро, Роберт, — приветствовал он Керанса, спрыгивая на покачивающуюся платформу из пятидесятигаллонных барабанов, закрепленных в деревянной раме. — Рад, что вы еще здесь. У меня тут для вас одна работенка. Вы бы не могли устроить себе выходной от станции?

Керанс помог ему забраться на бетонный балкон, некогда предназначавшийся для постояльцев седьмого этажа.