Водки летчикам не давать! - [10]

Как-то Леша, выйдя на крылечко своей казармы, сладко потянулся, и громко рявкнул:

— Ма-а-а-а-атрос.

Дневальный материализовывался довольно долго, целых сорок секунд. Поэтому огорчившийся ротный снял со своего мощного пояса не менее мощную портупею и с «болью в сердце» стал пороть дневального. Матрос стоически похрюкивал и перебирал ножками, как молодой жеребец. После проведения индивидуально-воспитательной работы матрос заполучил «музыкального» и ни капельки не огорченный помчался в «чипок» за сигаретами. На свою беду мимо проходил батальонный замполит, решивший сделать что-то полезное для Родины. Под мышкой он держал два рулона ватмана, которые неизвестно зачем умыкнул. Сперва замполит восхитился методами работы Леши, но потом решил, что тонкая матросская душа получила незабываемую травму. Замполит открыл рот, но мысли внезапно покинули голову и «горящее сердце» ДШБ только и произнесло.

— Товарищ капитан, да Вы! Вы!

— За пидора в грызло получишь, — быстро отреагировал Леха.

— Да вы барин! — брякнул замполит и быстренько ретировался, боясь как бы Леша не спустился с крылечка и не пробил какого-нибудь «лося». А так как замполит был старенький то, по вероятности, даже карликового «лося» бы не потянул.

Перегудов постоял на крылечке, закурил принесенные сигареты и призадумался.

«М-м, барин, барин... Ишь ты, барин... А что, красиво звучит!»

На следующий день все матросы были научены, являясь на громкий крик ротного, представятся следующим образом:

— Матрос такой-то по вашему приказанию прибыл. Звали, БАРИН!? — после фразы матрос сразу же изготавливался к приему «лося» и после этого получали задачу. Ротный замполит посчитал эту затею слишком вычурной, но, однако, матросы затею быстро подхватили и отрепетировали. Все в роте скоро к «звали, барин» привыкли. Как-никак это придавало элемент этакой «русской посконности».

Как-то, как обычно внезапно, грянула проверка. Причем флотских проверяли сухопутчики. В ДШБ на заклание отдали первую роту. Боевая подготовка прошла на «ура».

Сухопутчики долго не ломаясь поставили Лехиной роте «хорошо», всем известно, что оценку «отлично», наши проверяющие не поставят даже роте «звездных коммандос», пусть этой ротой командует хоть сам президент галактики. Фиг вам, товарищ «президент галактики»: у вас в журналах боевой подготовки последние стрельбы из бластеров пробиты не так как положено по «курсу звездных стрельб», воронение на скафандрах не соответствует уставу и т. д. и т. п. А вот оценку «хорошо» за отличную стрельбу, за новенькие камуфляжи, подаренные рачительным старшиной, и за просто фантастический стол после проверки — отчего же не поставить? Да пожалуйста…

На следующий день роту проверяли по морально-психологическому состоянию. Батальонный замполит от греха подальше слег с геморроем в гарнизонный госпиталь и свалил свое тяжкое бремя на замполита первой роты. Ротный замполит, осчастливленный, помчался в штаб дивизии забирать проверяющего. В канцелярии разложили всяко-разную документацию, журнальчики бесед, планы по поддержанию, удержанию и предотвращению. К крыльцу подкатил «УАЗик», пыхнул и заглох. Впоследствии оказалось, что заглох он навсегда. Открылась дверца и на божий свет вынырнул сухопарый полковник.

— Пьет! — сразу определил старшина роты и смылся в каптерку заготавливать необходимое материально-продовольственное обеспечение.

Полковник был высок, худ и в очках. В руках неизменный атрибут занятого человека — черная кожаная папка. Перегудов, чеканя шаг и взбрыкивая словно молодой олень, громко представился. Проверяющий интеллигентно вскинул руку к виску и, морщась от рыка Леши, выслушал банальную формулу приветствия-представления. Тонкий нюх матерого ДШБшника Леши уловил легкое «амбре». В душе у ротного сразу просветлело и захотелось холодного пива. Войдя в расположении роты, проверяющий уставился на дневального и замер с открытым ртом весьма надолго. Дневальный бодро кинул лапку к берету, чинно представился и застыл, как изваяние. Леша сперва и не понял, что привело проверяющего сухопутчика к обезъязычиванию. Дневальный, ничуть не смущаясь столь пристальным вниманием, сделал плакатное лицо «Враг не Пройдет» и довольно смело вылупился на проверяющего. Ну подумаешь, стоит матрос на тумбочке в сапогах сорок седьмого размера, а сапожки прикручены шурупами к тумбочке, кстати, весьма действенно — дневальный стоит как вкопанный и никуда по своим делам не исчезает. Ну подумаешь, вместо матерчатой повязки на руке небольшой отрезочек стальной трубы, выкрашенный в красный цвет, да и ручка для записей представляет собой огромный стальной пруток со стержнем, прикрученный якорной цепью к тумбочке дневального, а рядышком «русалка» стоит, сооруженная при посредстве лома и размочаленных манильских канатов. Ну вроде бы все как всегда, чего уставился то? Проверяющий затряс кадыком показал пальцем на матроса.

— Э-э-э, ш-што это?

— Матрос это, дневальный по роте, — ответил недоуменный Леша.

— А чего он… а-а... — полковник так и не смог сформулировать свой вопрос.

— Устраним, — бодро сказал Леша и повел вспотевшего полковника в канцелярию.