Водители - [20]

– Случайное! – ядовито повторил Канунников. – Вы случайно обещали ему машины, потом он случайно уступил вам наряд, затем вы его случайно обманули и не дали машин. Все случайно!

– Так получилось. Но машин за кирпич ему никто не обещал. Да и вообще мы этот наряд возвратили Росснабсбыту.

– Испугались, потому и возвратили, – подхватил Канунников. – Нет, я не могу понять: откуда такие нравы на автобазе, кто их культивирует?

– Я не в курсе этого дела, – сказал Любимов, – я был в Москве. Но если Михаил Григорьевич отказал, значит, у него были основания. Не было свободных машин, вероятно, поэтому и отказали.

– А не было машин, так зачем людям голову морочить?.. Что делается на базе! – Канунников потряс руками. – Управляющий трестом пишет «по возможности помочь товарищу», и вот этому товарищу сначала отказывают, затем выклянчивают кирпич, наконец обманывают. Приказ треста – это бумажка, вокруг которой можно совершать всякие махинации!

Любимов тоскливо думал о том, что уже четвертый час, кончается рабочий день, а он забыл подписать бумаги в банк, а завтра выдача заработной платы. Сколько времени зря пропадает на эти никчемные разговоры! Дал бы приказ выделить машины – и дело с концом! Так ведь нет, завел канитель! Ему были неприятны и сам Канунников, и претенциозно обставленный кабинет с плотными шторами на окнах. «Туп, как шпала, и скучен, как забор». Он не смог сдержать невольной улыбки. Канунников заметил ее, нахмурился.

– Как дела с проектом мастерских?

– Дорабатывается.

– Когда будет готов?

– Обещают к десятому.

– Обещают к десятому, а не сделают и к тридцатому. Затеяли новую волынку – проект переделывать, мощность увеличивать! Вам этой мощности не хватает?

– Нам хватает, но если увеличить мощность, то мастерские легко обслужат не только нашу, но и все автобазы треста.

– Треста?! – закричал Канунников. – Когда вы будете им управлять, тогда и заботьтесь обо всем тресте, а пока думайте только о своей базе. Нашлись благодетели! На завод размахиваются! Строить начали в середине года! Сорвется дело, не вам, а мне придется отвечать. Начало, слава богу, положено: с материалами уже жульничаете.

– Нам незачем жульничать, – сказал Любимов. – У нас есть свои фонды.

– Липовые у вас фонды! – отрезал Канунников. – Поэтому Грифцов и не берет вашей стройки. Ваш директор успел и с ним поссориться. Поссорился, а теперь плачет. И с Кудрявцевым поссорился. Кстати, Смолкин, что у вас опять с Тракторсбытом произошло?

Смолкин бойко заговорил:

– Мы просили старые запчасти для реставрации. Они отпускают, но засчитывают вместо новых.

– Вы этим недовольны? – насмешливо спросил Канунников.

– Конечно, какой нам смысл получать негодные вместо новых?

– Вот как! – торжествующе подхватил Канунников. – Вам нет смысла получать старые запчасти вместо новых? Тогда какая же польза государству от вашей реставрации, если оно по-прежнему вынуждено снабжать вас новыми деталями?

Неожиданная логика этого заключения смутила Смолкина. Он не нашелся что ответить и растерянно посмотрел на Любимова. Тот сказал:

– Это не совсем так, Илья Порфирьевич. По некоторым деталям мы уже отказались от снабжения. Но от тех, которые мы еще не освоили, мы сразу отказаться не можем.

– Выкрутасы и отговорки! – Канунников махнул рукой. – А факт остается фактом. Раззвонили на весь свет о реставрации, а у государства по-прежнему берете. Вы лучше прямо скажите: ничего мы государству реального не даем, а уж если на то пошло, и не дадим. Не про вас это дело, вы не завод и не научный институт, ваше дело – грузы возить, а не опытами заниматься!

Довольный этой, как ему казалось, победой в словесном поединке, Канунников уже больше их не ругал, а отечески журил:

– Во всяком деле нужно шевелить мозгами, думать о том, как на все это посмотрят там, наверху. Уважаемый товарищ Поляков построил будки для пассажиров, хотел пассажиров от дождя уберечь, пассажир доволен, только его удовольствие к делу не пришьешь. А влепит ревизор этот расход в акт, никакой пассажир не выручит! Если бы еще эти будки в городе поставили, то начальство поддержало бы, потому что на виду, украшают областной центр, а там, в глуши, никто их не знает, никто их не видит. Да еще посадили вы в этих будках каких-то диспетчеров, собираетесь порожние машины загружать. Так вот, имейте в виду: это дело треста, и вы сюда не лезьте, за собственными машинами лучше смотрите.

Долго еще упивался Канунников своими рассуждениями. По коридору простучали торопливые шаги кончивших работу девушек, под окнами раздались их шумные голоса и стихли. Доложил о своем уходе секретарь. Нетерпеливая уборщица уже два раза, как бы невзначай, заглядывала в кабинет, просовывая в дверь веник и совок, как напоминание о том, что пора уже и честь знать.

А Канунников все рассуждал и рассуждал. Казалось, он хотел выговорить все, что только мог вспомнить, перескакивая с одного на другое, снова возвращался к тому, о чем уже говорил.

Только в восьмом часу отпустил он работников автобазы, приказав выделять н-скому строительству пять машин в день. Любимову было дано особое поручение: во что бы то ни стало забрать у Вертилина злополучную записку Канунникова.