Водитель трамвая - [36]

Однако до этого мы пока не добрались. Пока мы только в Октябрьском депо, на улице поздняя осень, роняющая листья и слезинки дождя… простите, снова увлёкся. На дворе осень и точка. Свистит ветер, горожане прячут взъерошенные головы под зонтами, и ёжатся в тёплых куртках. А на учёбу к наставнику Решетову пришли четверо. Двое мужчин и две женщины. Это собственно я, сорокалетний бывший водитель Володя, девушка Наташа и Жанна Васильева. Впереди у них две недели усиленной водительской подготовки. И на этой самой пресловутой подготовке я немного задержу внимание читателя. С его великодушного позволения. Ибо именно здесь я по-настоящему научился ориентироваться на дороге, и худо-бедно разбираться в столь сложном деле.

Глава 4. В Октябрьском депо

В Октябрьское депо мы были вызваны к семи часам утра. Что тут поделаешь? Такие порядки. Приказано — значит выполним. Впоследствии если я выходил на работу в семь утра, то считал себя почти белым человеком. А тогда мы явились в депо вместе с Жанной зевающие и бледные как вампиры из трансильванской глуши. С девушкой мы договорились встретиться на станции метро Щукинская ещё накануне. С тем чтобы вместе отправиться по незнакомому маршруту. Жанна по-прежнему вызывала у меня крайне неоднозначные чувства. С одной стороны она была стройна и привлекательна, с другой чересчур загадочна. Настолько, что иной раз у меня даже пропадало желание с ней вообще общаться. Девушка вечно что-то недоговаривала, мудрила, сбивала с толку, и без конца рассказывала об отношениях с мужем, якобы водителем автобуса. Я говорю якобы лишь в силу одной причины: никогда в жизни её мужа я не видел и сильно сомневаюсь, что вообще хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь его видел. Ну да ладно. Не в этом дело.

Итак, мы прибыли в депо и отметившись в каком-то окошечке у диспетчера стали ждать развития событий. Вскоре появились Володя и Наташа. А следом за ними материализовался и наш «главный». Водитель-наставник то бишь. Мы негромко галдели, радуясь пребыванию в тёплом помещении и возможностью отдохнуть от опостылевшей учёбы в комбинате. Однако очень хотелось спать — это основное ощущение, оставшееся у меня от того утра и по сию пору. Впрочем, как только появился Решетов, сон слетел, уступив место интересу. Попробую описать нашего нового знакомого. На вид наставнику октябрьского депо было лет пятьдесят. Небольшого роста, с бородой и в очках он явно происходил из немного другого сословья. Не трамвайного. Как вскоре выяснилось так оно и оказалось. Решетов являлся бывшим инженером. Он всю жизнь просидел в стандартной инженерской конторе (где уж я не знаю), но как сам он рассказывал, занимались они там чем — то связанным с оборонкой и хоть получали не много, но на жизнь вполне хватало, а главное — работа совсем не напрягала. Всё изменилось в горбачёвские злые времена. Решетов потерял работу в конторе, где просиживал штаны, защищая нашу страну от иностранных интервентов, и дабы не впасть в другую крайность, а именно — не устроить голодный русский бунт не бессмысленный, но беспощадный — устроился работать водителем трамвая. Работу эту он ненавидел, наступившие перемены в стране не признавал, ностальгировал по минувшему, и очень любил свою машину — старенькую победу которую купил пару лет назад. Больше всего Решетова восхищало в ней качество железа кузова и дизайн. Одевался он очень просто: брюки тёмного цвета, тёплая куртка, перекликавшаяся с брюками да обычная шапка, по фасону также ничем не отличавшаяся от брюк и куртки. Словом, типичная одежда девяностых для людей, живущих «впритык».

— Ну что, пошли, — сказал он нам, закончив какие-то бумажные дела у диспетчера, и внимательно оглядывая каждого из нас.

Мы вышли на холодную улицу, где на нас тут же набросился злобный ветер с крупинками осеннего снега. В мрачном молчании мы побрели между тёмных вагонов припорошённых снегом, и после довольно продолжительного блуждания отыскали, наконец, учебный вагон. Наш главнокомандующий не стал по примеру Морозовой талдычить нам о том, как следует принимать трамвай и рассматривать каждую царапину на корпусе, а быстро засунул руку куда-то в темноту, щёлкнул чем-то и передняя дверь нехотя отворилась. Решетов первый зашёл внутрь, включил аккумуляторную батарею и поднял пантограф (токоприёмник, если кто-то забыл). Следом он включил обогрев на полную катушку, и только после этого настроение его немного улучшилось. Лицо нашего нового знакомого потихоньку перестало напоминать лица нынешних защитников прав геев, и по мере того как тепло стало наполнять вагон, глаза наставника наливались трамвайным опытом и смыслом.

— Ну ладно, — произнёс он, снимая куртку и вешая её на крючок. Под курткой оказался полосатый шерстяной свитер. — Сейчас поедем. Кто-нибудь уже сталкивался с дорогой?

Решетов обвёл присутствующих безучастным взглядом. Голос его звучал тихо и уныло. Глядя на него, могло сложиться впечатление, будто он был рыбой в маленьком и забытом всеми пруду со стоячей водой.

На его вопрос откликнулся Володя, сообщивший о своём немалом водительском стаже и Наташа, имевшая «Жигули» и всюду разъезжавшая на них. Мы с Жанной отмолчались. Впрочем, Решетову, судя по всему было безразлично на самом деле, кто чего умеет.