Водитель трамвая - [2]

Кроме того, вспомним кое-что из истории развития электрического транспорта, но, безусловно — в разумных пределах и лишь там, где это придётся к месту. Перегружать читателя лишним я не намерен. Впрочем, если уж писать книгу о работе депо, как не упомянуть пусть и бегло, когда оно возникло, в силу каких причин, что из себя представляло вначале и как преображалось со временем? Время властно надо всем, в том числе и над человеческой памятью. А потому, если я буду что-то забывать, и не всегда точно описывать несущественные мелочи, я надеюсь, снисходительный читатель меня простит. Благо миновало лет десять с тех пор, как я последний раз садился в водительское кресло закрепленного за мной вагона под номером 3699, и, включив управление, нажимал ходовую педаль, дабы выехать на линию, на которой никогда не знаешь, что ждёт тебя в тот или иной момент следования по маршруту. Десять лет, и за пробежавшее время я не видел многих, очень многих из тех, кого довелось узнать в ту пору. В том числе и водителя Тамару. Её я случайно встретил лишь в ноябре 2010 года неподалёку от кинотеатра «Таджикистан». Там была продуктовая ярмарка, куда женщина пришла за покупками. Мы сразу же узнали друг друга. И отойдя немного в сторону стали разговаривать. Тамара (я не знаю и никогда не знал ни её фамилии, ни отчества) всегда нравилась мне своим оптимизмом и неизменной ненавистью к начальству. Она водила трамвай давно. Чрезвычайно давно по моим меркам. Во всяком случае, к моменту моего появления в депо, женщина накатала не одну тысячу часов, и являлась старожилом, если можно так выразиться.

Мы обсудили кто как живёт, где дешевле можно купить сметану, и на кой выстроили несколько уродливых башен-домов напротив бывшего овощного магазина по улице Катукова, превращённого ныне в магазин по продаже парфюмерии, и корма для домашних животных. И единодушно согласились, что в былые времена — до проклятых «реформ» — тот овощной магазин (крупнейший в Строгино) запросто мог соперничать своими ароматами с любым парфюмерным магазином не только в Москве, но и в старушке-Европе. Особенно по силе запахов и по их воздействию на чувство прекрасного. Затем зашла речь о работе. Я рассказал Тамаре кем и где в данный момент тружусь, поведал об особенностях работы, и в том числе поинтересовался — водит ли она по-прежнему трамвай. Моя давняя знакомая сообщила, мол, да, куда же деваться? Возраст, видишь ли… а не работать нельзя — всё дорожает с каждым днём. И вообще…

— Да, — согласился я, улыбнувшись. — Здесь вы правы.

— А ты-то, не собираешься к нам вернуться? — поинтересовалась она, глядя на меня снизу вверх, и слегка прищурившись.

— Я? Нет! Мне хватило тех нескольких лет.

— Вот и правильно! — воскликнула Тамара, сразу же становясь серьёзней. — У нас с каждым днём хуже и хуже! Платят мало. Работа тяжёлая. Машин кругом много! Так что, с тех пор как ты ушёл — стало только хуже!

— Хуже? — переспросил я, удивившись. — Куда уж хуже-то?!

— А что тут странного? Директор вор и свинья. Видишь, какие безобразные вагоны закупил? Питерские. Они там много лет стояли, ржавели. Никто их не покупал. «Стрелы» мы их называем. Вот он их увидел и по дешёвке скупил. Их подкрасили, подремонтировали, и — вперёд! Нас заставили на них работать. Представляешь, какая сволочь?

— Да уж, — мне живо напомнил её рассказ события прошлого, когда я ещё работал и не думал увольняться. В депо тогда уже говорили, дескать, пора обновлять парк, а старые вагоны — под списание. — Купил и отчитался как за новые, а разницу себе в карман?

— Именно! — улыбнулась моя собеседница, радуясь моей догадливости. — Ну, наверное, не только себе в карман. Ещё пару «откатиков» сунул. Кому следует. Чтобы молчали и не совались к нему.

— Невесело у вас я смотрю…

— Я тебе об этом и говорю. А зимой в них холодно, приходиться в одежде работать. А начальство? Теперь докладные пишут ещё больше! И водителей увольняют за каждый проступок. А при нашей специфике — ты сам знаешь — как без проступков? Не бывает! Так что и не думай возвращаться! И не верь слухам о прибавке зарплаты. Платят — мизер, как и раньше…

Я слушал Тамару, и никак не мог отделаться от одной мысли. Вспоминая по ходу разговора то, чему мне доводилось становиться свидетелем в свою бытность водителем, я не мог понять следующего: как мне удалось продержаться на трамвае так долго? Ровно четыре года. Я имею в виду не саму работу — когда ты на линии с полным вагоном пассажиров. Ясно, что это нелегко. Я в первую очередь подразумеваю систему, выстроенную вокруг данного вида транспорта. Все эти начальнички: бэдэшники, отдел эксплуатации, нарядчики, начальники конечных станций, и прочие. Говоря проще — нахлебники, паразитирующие на чужом труде. Вместе они представляют собой, целую систему отравляющую жизнь (и сильно отравляющую жизнь!) рядовому водителю, если он уважает своё достоинство и не вертит перед ними хвостом, подобно дворовой собаке при виде обглоданной кости. Потому и не могут нормальные люди удержаться там слишком долго. Впрочем, об этом, и не только об этом, разговор у нас впереди.