Вода и пламень - [43]

Когда при виде лоснящихся от грязи подушек я состроил кривую физиономию, он сказал:

– Вы ничего не понимаете. Это наилучший способ передвижения – сидишь на свежем воздухе, с комфортом, обозревая пейзаж…

В десять утра мы нанесли визит РУ (районному уполномоченному), здоровенному парню в расстегнутой голубой рубашке, из-под которой выглядывала волосатая грудь. Представитель власти с рассвета был завален грудой дел: распоряжения, доклады, переговоры, содержание дорог, еще куча всякой всячины… Он смог лишь пожать нам руки и пожелать счастливого пути.

Маралал, расположенный у подножия высоких, покрытых редколесьем холмов, – последний пост перед пустыней, теряющейся уже где-то в Эфиопии. Редкие бунгало, укрывшиеся среди куп деревьев, бюро РУ, рядом с которым воткнута мачта с флагом и антенна радиостанции, дука с лавками, принадлежащими уже не индийцам, а сомалийцам, магазин грека, десяток африканских хижин. Но Маралал – это прежде всего вода среди каменистого небытия, жизнь, дарованная колодцем. Он уходит глубоко сквозь скальную породу и соединен с ручным насосом. Весь день возле колодца толпятся, смеясь и болтая, женщины, пришедшие со всей округи (иногда за двадцать лье), чтобы наполнить прозрачной водой бурдюки из козьих шкур.

Вначале мы думали просто проехать через Маралал. Однако районный уполномоченный как на грех отправился в Найроби, а без него никто не хотел нам ставить отметку на разрешение. Учитывая, что скоро начнутся дожди, задержка была для нас крайне нежелательной. Не будь мы на британской территории, можно было бы продолжить путь без всякой отметки. Англичанам свойственно уважение к личности. И их граждане соответственно уважают законы, даже если они и не писаны. Я с немалым удовольствием читал на объявлениях: «Убедительная просьба не…» вместо «Строжайше запрещается».

В ожидании промелькнул день, за ним другой… Мы сгорали от нетерпения: вот-вот должен был начаться сезон дождей. Здесь они выпадают дважды в год, но зато это настоящий потоп. Мы опасались, что неожиданно переполнившиеся уэды[21] задержат нас на долгие недели в пустыне.

Писарь-индиец уверял, что районного уполномоченного ждут с минуты на минуту, и мы чуть не каждый час заглядывали в одноэтажный глинобитный домик, служивший конторой. Писарь, похоже, был подавлен свалившейся на него ответственностью, а наше нетерпение повергало его в панику.

– Вы ведь не уедете до возвращения РУ? – умоляющим голосом вопрошал он. Бедный служащий, вежливый и скромный, жил здесь, лавируя меж двух огней – европейцами и африканцами.

Замечание, оброненное Ришаром, едва не лишило его дара речи. Он спросил:

– У вас шофер кикуйю? Ваш шофер кикуйю? Но кикуйю нельзя появляться там, куда вы едете!

– Полноте, – пытался вразумить его Ришар, желавший показать, что у нас не только добрые намерения, но есть и официальное благословение. – Нам рекомендовал его РУ в Румурути и сам дал ему визу! Он знает его много лет.

– Нет-нет, что вы, сэр! Районный уполномоченный, очевидно, ошибся. Вам следует отправить шофера назад в Румурути…

Вот положение… Может, и правда, не дожидаясь возвращения РУ, отправить шофера в Румурути с запиской? Да, но ведь там нет другого шофера, а без доверенного лица лавочник ни за что не даст грузовик. Ришар убедился в этом во время торгов. Дело принимало серьезный оборот: если не будет шофера, то не будет грузовика; без грузовика не будет «конвоя», а без «конвоя» нам не выдадут разрешения! Искушение плюнуть на все и немедля выехать на север было, как никогда, велико…

Несколько часов бродили мы между лукой и колодцем, лавкой грека и конторой начальника. Что делать?

Всегда приятно встретить в такой дали от дома людей, говорящих на твоем родном языке. Среди горстки европейцев, живших в Маралале, их оказалось двое: торговец-грек (который, кстати, отлично изъяснялся не только по-французски, но и по-английски, итальянски, испански, турецки, арабски, амхарски, кисуахили, сомали и, конечно, по-гречески) и настоящий француз, уроженец Сент-Этьенна. Он уехал из дома двадцать лет назад искать счастья в Кении и за это время перепробовал все: был фермером, золотоискателем, профессиональным охотником, строителем, а сейчас сделался чиновником, отвечавшим за содержание дорожной сети.

– Вы едете к Телеки? – спросил он. – Well, вас ждет большое удовольствие…

Он говорил по-французски со странным английским акцентом, вызывавшим у нас невольную улыбку. Мы стояли вчетвером, облокотившись на прилавок грека, потягивая апельсиновый сок, разбавленный водой.

– Вам знакомы те места? – спросил Ришар, вытаскивая из пачки сигарету и постукивая ею о прилавок, чтобы стряхнуть налипший табак.

Француз откинул со лба широкополую фетровую шляпу, под которой обнаружилась густая седеющая шевелюра.

– Еще бы! Проедете Саут-Хорр и свернете на Лонд-жерин. Это колодец. Потом будет база Кулал. Там вам придется оставить машины и шагать пешком до крутого откоса. Это полдня пути. А с откоса увидите ад. Тут уж придется выбирать – спускаться туда или возвращаться домой.

– Звучит обнадеживающе, старина, – заметил Тормоз.

– Дорогой мой, когда вы узнаете, что это такое – шагать тампо камням, под