Во всём виноват Гоголь - [43]

— А что мне из той каланчи, если нужна земля, — скривил брезгливым полумесяцем губы Чичиков и отхлебнул чаю.

— Ха! Так это ж моя каланча! Только не завидуйте мне, господин Чичиков, я вас умоляю! И если вы уже решили мне довериться, то уберите с лица свою более чем скептическую улыбку. И дослушайте меня! — с весёлым негодованием будто бы обиженно поджал губы Бронькин, затем отпустил их и продолжил уже без показного раздражения: — Каланча приобретена мною в собственность по известной лишь мне одному баснословной цене. Одновременно оторвал я себе документы и на всю пожарную часть, где по сей день числятся даже водовозка и кони, хотя этих коней и съели наши благодарные граждане ещё в честь 10-летия Великого Октября. Бумаги на пожарку, кстати, оторваны мною из архива ровно за такую же точно, как и каланча, порядочную на вид покупную кизлярскую бутылку сами знаете чего, с кучей дагестанских неподдельных звёзд и градусов…

Так вот, теперь ловите слово! Пожарная часть стояла на месте этого, — он обвёл глазами торговый зал и закончил по слогам, — по-ме-ще-ни-я… То есть пожарной, как видите, части здесь уже не стоит. Водовозки тоже нет! Кони с удовольствием скушаны революцией, но ничего не списано. А в хитро приобретённых мною подлинных архивных документах, подписанных царскими министрами, она, пожарная часть, или депо, совершенно здесь располагается даже сейчас, — снова зажмурился подобно коту перед сметаной Бронькин. — Оптово-розничное учреждение господина Мудрецова, как видите, здесь и-ме-ет-ся… А по бумагам оно не существует!? Почему? А потому как главный архитектор города господин Мамагонов отчаянно увлёкся нашей продукцией, предназначенной для народа и щедрых приёмов в администрации нашего города. Архитектор вот уж который месяц как не может собраться и передислоцировать свои градостроительные мысли со склада нашего ликероводочного производства, где я исполняю роль переднего плана, на чертежи и проекты, а затем в БТИ и в регистрационную палату города. Мудрецов, как видите, творил быстрее, чем думал. Вы понимаете, о чём я говорю?

— Нет, — ответил и на этот раз не соврал Чичиков.

— А мулька в том, господин Чичиков, что теперь самым чудесным образом и в запланированную мною минуту это помещение — Бронькин обвёл взглядом торговый зал — через моё владение верными бумагами способно возродиться, извините за правду, моим собственным в составе комплекса «Историческая каланча поручика Ржевского». Всецело моим подворьем. Ведь здание оптово-розничного учреждения господина Мудрецова в моих верных бумагах числится всего лишь обветшалым до безобразия пристанищем огнеборцев с фантастическим процентом износа, небывалой по никчемности остаточной стоимостью, но и в то же время — неотторжимой частью единого архитектурного ансамбля начала XIX века нашей эры!.. — наконец победоносно завершил речь Бронькин.

— «Экой чёрт!» — думал Чичиков, глядя на него в оба глаза: «Загребастая какая лапа!»

— Вы хотите мне сказать, милейший, что это забавное трёхэтажное зданьице с кассой, банкоматом, мебелью и человечками этими в нашем деле способно возродиться, извините, всецело помещеньем нашим? И что нам оно практически ничего больше стоить не будет? — Чичиков мечтательно и откровенно окинул взором торговый зал и остановил глаз на броско вырядившейся Зухре. Именно в эту минуту девушка на каблуках запредельной высоты и с подносом в руках устремлённо близилась к их столику. Здесь Чичиков позволил себе даже мелкую, но простительную для любого мужчины средних лет слабость, ибо вцепился бесстыдным взглядом в её фигурку, ножки особенно и легкомысленные завитки волос, что нежно укрывали притаившиеся под её блузкой приятные формы.

— Да, именно забавное четырёхэтажное зданьице… И возродиться оно может полностью именно моим холдингом, — буднично кивнул Бронькин в сторону приятных форм и сухарей, выглядывающих из-под колыхающегося на груди девушки бейджика. — За этой каланчой, господин Чичиков, таится мой каторжный труд на галерах косной современности и небезвредная для здоровья битва на арене отрицания трезвости. Кроме того, до ратификации в моё достояние безродная каланча устойчиво наводнялась возобновляемыми похабными надписями, что неустанно, но недолговечно нивелировалось привлечённым мною к её побелке персоналом в виде ветерана горторга пенсионерки бабы Оли…

Так продолжалось до тех пор, пока я не распространил по городу свои обильные знания. Пока не сфабриковал серьёзно обоснованную историю о том, что на каланчу всходила для сердечных встреч и любовных утех правнучатая троюродная племянница фаворитки Людовика XIV графини и фрейлины Луизы де Лавальер. Племянница Жужу всходила. Причём всходила она туда синхронно с поручиком Мариупольского полка его императорского величества господином Ржевским вместе. Но если с поручиком Ржевским вам всё и так понятно, он мог с какой попало бабой встречаться и не в таких местах, то о графине послушайте. Один из томов романа С.-Ф. Жанлис «Графиня Лавальер», отыскавшийся в чемодане Чичикова в период оформления списков накупленных им душ, читал даже он, то есть ваш предок Чичиков I. А в библиотеке полковника запаса Кошкарёва Павел Иванович I однажды даже сокрушался, что творенье о графине этой постиг не до конца. Так что можете смело причислять свой род к фанатам французского двора и бизнеса, требовать от них крупных инвестиций и даже стать почётным гражданином нашего города или хотя бы того же Парижа. Сведения эти могут быть оформлены мною и документально, что, разумеется, имеет свою цену…